Библейские фразеологизмы в русской и европейской культуре
Шрифт:
Происхождение слова лубок точно неизвестно. Возможно, название русских народных картинок связано с липовыми досками, называемыми лубками, на которых вырезались лубочные картинки. А может быть, это название обязано своим происхождением лубяным коробам (опять же из липы), в которых носили свои товары (в том числе и лубочные картинки) офени-коробейники.
В Москве существует район, где когда-то жили лубочных дел мастера. Этот род их занятий нашёл своё отражение в топонимике (названиях улиц, переулков, площадей и т. п.): Большая Лубянская ул., Малая Лубянская ул., Лубянская площадь, Лубянский
Ну, наконец-то мы добрались до самого главного – до тематики лубочных картинок. Они были весьма разнообразны как по содержанию, так и по жанрам: это и эпические произведения русского народа (былины, сказания, старины), и русские народные сказки, песни, частушки, городские романсы, а также малые фольклорные жанры – пословицы, поговорки, скороговорки и т. п. Отражены в лубочной живописи исторические и этнографические, медицинские и бытовые темы назидательного содержания и, конечно, церковно-религиозная тематика.
Поскольку религия составляла неотъемлемую часть жизни русского народа, то и библейские сюжеты и образы органично вплетались в искусство лубочных картинок. Среди них можно найти иконописные изображения библейских персонажей, христианских святых. Например: Архангел Михаил [1668 г.; Центральный исторический архив, Санкт-Петербург]. Святой Николай [конец XVII – начало XVIII в.; Центральный исторический архив, Санкт-Петербург]; Святая Троица [1820—1830-е гг.; Государственная публичная библиотека им. Салтыкова-ГЦедрина, Санкт-Петербург] и др.
Но особенно были любимы народом широко известные библейские истории и притчи, в названиях и сюжетах которых часто встречаются библейские обороты. Среди них следует отметить аллегорические и символические образы и повествования. Например, Адам и Ева у древа познания добра и зла [1820—1830-е гг.; Исторический музей, Москва]; Жена Вавилонская, которая в 17-й главе Апокалипсиса названа «великой блудницей» и символизирует духовный Вавилон, повинный в отступничестве от христианства [1820 —1830-е гг.; Русский музей, Санкт-Петербург] и др.
Действие на лубочных картинках с библейским содержанием может развиваться весьма динамично (см., например, Сцены из жизни Иосифа Прекрасного, [конец XVII – 1-я четв. XVIII в., Государственная публичная библиотека им. Салтыкова-Щедрина, Санкт-Петербург]; Притча о богаче и бедном Лазаре [конец XVII – нач. XVIII в., Государственная публичная библиотека им. Салтыкова-Щедрина, Санкт-Петербург]; Избиение младенцев [2-я четв. XIX в., Исторический музей, Москва]), но может иметь и статическую форму, наполненную нравственно-дидактическим смыслом (см., например, Семь смертных грехов [2-я четв. XIX в., Русский музей, Санкт-Петербург]).
Таким образом, даже в таком собственно русском национальном виде искусства, как лубок,
Библеизмы и музыкальная культура
Эта тема в нашей книге, пожалуй, наиболее сложная по ряду причин. Во-первых, я не специалист в области музыкальной культуры; во-вторых, музыка – это наиболее абстрактный вид искусства; поэтому музыкальное произведение очень сложно, если вообще возможно, описать словами. Да и не стоит этого делать. Кроме того, библеизмы – лишь маленькая частичка огромного и до конца не постижимого феномена Священного Писания. Тем не менее очень хочется найти некую связь между отдельными библейскими оборотами или словами и музыкальными произведениями. А она, несомненно, существует.
Немного о духовной музыке
Здесь нужно хоть кратко сказать о хронологии духовной музыки, основных её жанрах и композиторах, создававших произведения по библейским мотивам.
Невозможно также говорить о проникновении библеизмов в европейскую музыку вообще и в русскую в частности без обращения к истокам музыкальной культуры. Такими истоками следует считать древнейшие верования, культуру и быт тех народов, которые населяли территории современных европейских государств. Эволюция шла от народных, фольклорных традиций к созданию профессиональной музыкальной культуры. Центром музыкального профессионализма в Европе с принятием и распространением христианства была и оставалась вплоть до XVII в. церковь (см. МЭС, 1990, с. 612).
В европейских католических странах до IX в. церковное пение было одноголосным. Лишь с IX по XIII в. возникли различные формы многоголосия, но только на рубеже XVI и XVII вв. создаётся классический образец строгого церковного стиля, восходящего к эстетике римской школы.
В Древней Руси развитие церковной музыки также связано с принятием христианства. Первоначально заимствованная из Византии, она со временем приобретает своеобразные национальные черты. Во второй половине XVII в. одноголосие вытесняется пришедшим с Украины более красочным многоголосным пением (см. МЭС, 1990, с. 475).
Одним из распространённых церковных жанров в Западной Европе была месса – служба, аналогичная православной литургии, центральный обряд суточного богослужебного цикла католической церкви, в которой важная роль отводится музыке. Текст мессы поётся, но в некоторых случаях читается. В XV–XVI вв., кроме хорового исполнения a capella, уже допускается участие инструментов, дублирующих хоровые партии. В отдельных разделах мессы хоровое звучание заменялось органным (см. МЭС, 1990, с. 340).
Среди западноевропейских композиторов нужно отметить таких известных создателей месс, как И.С. Бах, Й. Гайдн, В.А. Моцарт, Л. ван Бетховен («Торжественная месса»).
Другим, также широко распространённым жанром церковной музыки в XVII–XVIII вв. стала оратория. Это «крупное музыкальное сочинение для певцов-солистов, хора и оркестра, имеющее драматический сюжет и предназначенное для концертного исполнения. Оратория зародилась практически одновременно с оперой и кантатой и имеет некоторое сходство с ними. В отличие от оперы в оратории большее значение имеет не само действие, а рассказ о нём. По сравнению с кантатой оратория крупнее по масштабу, отличается более развитым сюжетом» (МЭС, 1990, с. 398).