Библиотека Будущего
Шрифт:
– Да ну?
– развеселился Лукаш.
– И как ты это сделаешь? Ты ж не умеешь ни драться, ни стрелять?
Миха ошарашенно замолчал. Лукаш демонстративно затушил сигарету о чистый стол, проникновенно посмотрел в глаза Бешеному и жёстко заговорил:
– Я бы тебе посоветовал застрелиться, но ты ж не умеешь стрелять. А вдруг промажешь? Тогда ты ещё больше расстроишься и расплачешься. Ты ждал, что я начну тебя утешать и убеждать, что всё совсем не так? А с хуя? Ты что, калека? Ты смертельно болен? У тебя нет ничего? Лично у меня нет столько денег. И бизнеса у меня нет. И у девяти из десяти тех, кого я знаю, и половины нет, что у тебя есть. Тебе отсутствие смысла жизни жить мешает, вот оно что... Ты живой, понял, кретин? У тебя есть самое главное - жизнь. Семья. Руки-ноги целые. Плачешься, что бухаешь много. Блядь, так не бухай! Я вот пью, и не плачусь. А смыслом моей жизни я перестал интересоваться давненько... У меня есть жизнь, и есть «Свобода». Есть полсотни дебилов, у которых периодически мозг заклинивает, и они начинают маяться хернёй. Вот только я тебе не друг, не личный психолог, и не генератор идей, чем бы себя занять. Не видишь смысла? Тогда пошёл на хуй отсюда! В мою жилетку плакаться я не дам. У меня её просто нет. И - кстати! Я тоже потреблядь. Редкая. Поэтому, когда тебе на счёт денежка упадёт, то ты, будь добр, на мой счёт мои проценты переведи. У меня кабака нет, а эти вышеупомянутые полсотни дебилов чем-то кормить надо.
Лукаш встал из-за стола, потянулся с ленцой, и добил Бешеного чётким контрольным.
– Тебе не смысл жизни надо. Тебе надо, чтоб ты стоял на сцене, свет прожекторов, цветы, и чтоб тебе аплодировали, и цветы бросали. Тебе «Оскар» нужен, Мишенька, а не смысл жизни. Так пойди и купи! Денег хватит.
Лукаш смотрел, как Миха буквально разрывает на части хомячка, приехавшего забрать гипермоды. Миха торговался из-за каждой мелочи, Миха продал хомячку абсолютно не нужный ему старый контейнер - у хомячка был свой, причём, последней модификации. Миха орал, брызгая слюной, что ему и нахер не надо, почему интернет такой медленный, и почему деньги ещё не на его счету. Потом охреневший хомячок абсолютно добровольно перевёл при помощи своего комма проценты Лукашу, и пожертвовал «скромную сумму на развитие клана». Резко успокоившийся Бешеный предложил «немного отметить удачное завершение сделки», озабоченно поглядывая на экран своего КПК и бормоча что-то про надвигающийся Выброс. После этого хомячок и его шкафообразные охранники очень резко засобирались, предложение выпить поддержали горячо, но в том ключе, что лучше бы не здесь, а на Большой Земле в ресторане, куда Миху, собственно, и приглашают, и вообще, с Вами приятно иметь дело, но мы очень торопимся. Погрузились в вертолёт и рванули.
– В следующий раз надо будет нашего Моню выпустить!
– довольно скалясь, сказал Миха.
– Пусть порычит! Не, а шо они хотели? Мы тут жизнями своими рискуем, собираем, варим, Барьер стережём, а они, типа, на экскурсию сюда приезжать будут? Кстати, а это идея! Слышь, Лука, а давай, в натуре, сафари устроим! Все только разговаривают об этом, а делать никто не хочет! Не, так а шо - деньги мимо уходят. Так, я продумаю концепцию, завтра прикинем вчёрную бюджет, и всё такое. Босс, давай ко мне через десять минут, я там подсуетюся трошки, Шурупа ща позову... короче, надо ж сесть поужинать по-людски!
Лукаш улыбнулся. Вечер в Зоне только начинался...
Детектор
С самого утра у Лукаша было хорошее настроение. С чего? А просто так. Прямо после развода (сразу же!) зашёл Миха и своими руками! прикрутил к стене портрет Че саморезами. По бетону. На этом трудовой энтузиазм Михи не закончился. Лукаш послушал бодрые звуки перфоратора, решил, что это «жу-жу-жу неспроста», и пошёл вниз разбираться.
К этому времени Лукаш переселился из «комнатки налево от лестницы» в «комнатку направо от лестницы». Захотелось чего-то новенького. А через неделю в клане появился новенький. И уже через полгода Скряга поселил его сначала прямо в складе, а потом и в собственной комнате. А сам наконец-то осуществил свою мечту, и открыл филию Свободы на Радаре. Благо, для этого имелось весьма удобное местечко - вход в очередную военную базу в скалах. Кого там раньше только не было. Но все как-то не приживались. А вот Скряга прижился сразу.
Лукаш оторопело взирал на лист титанола, прикрученный к стене дюбелями-десятками. Сам Миха деловито прикручивал к титанолу такой же по размеру лист полиармид-волокна с бодрой надписью «Головой ударяться здесь!». Место для удара головой было выполнено с особой тщательностью, и представляло собой плакат с очередной надписью «Убей в себе быдло - спаси Родину». Слово «быдло» было перечёркнуто, и над ним специально коряво от руки краской было написано «тыбля».
– Ну и что это за авангардизм?
– хмуро поинтересовался Лукаш.
– Это сюда я теперь буду кидать всякие тяжёлые предметы!
– гордо проинформировал Лукаша автор творения.
- Не, ну а шо - неопостмодернизм!
- Хуйня это, а не нео...непост...тьфу ты, блядь!
– Лукаш в сердцах сплюнул на пол.
– Ты прибор доделал?
– А то!
– Миха просто-таки лучился самодовольством.
– И не просто доделал, а ещё и проапгрейдил!
Лукаш почувствовал неладное моментально. Михины апгрейды, спору нет, были классными, вот только зачастую положительный результат достигался не сразу, и с некоторыми разрушениями. И членовредительством.
– А вот с этого момента поподробнее! И в деталях. Миха, если прибор... если с прибором хоть... короче, я тебя просто прибью. Или нет, мутантам скормлю! Ты меня знаешь, Бешеный, я тоже могу быть зело злым.
– Не ссы, босс! Мишаня дело знает туго!
– Миха сунул шуруповёрт в ящик с инструментами, отошёл на два шага назад и начал любоваться делом рук своих. Про прибор он, похоже, начисто забыл.
Прибором, кстати, назывался новый детектор аномалий, а точнее, рабочий прототип, придуманный и изготовленный совместными усилиями Левши, Шурупа, Новикова, и вездесущего Михи. Миха не смог пройти мимо такого события, не тот это человек. Плодом мозгового штурма трёх великих мастеров отвёртки и паяльника и одного полубога стала жутковатого вида штукенция, состоявшая из бессистемно (на первый взгляд) соединённых оптронных модулей, наноблоков, проводов, экрана детектора «Велес», и двух электронных ламп. Пока что обкатывался сам принцип, поэтому корпуса, как такового, прибор не имел. Основой разработки стала фраза, изречённая Михой в пьяном бреду, и тут же окрещённая Новиковым, как «гениальная гипотеза», на что Миха тогда широким жестом сбил со стола пару бутылок и миску с грибами, пробулькал: «Дарю», и отключился.
Сама мысль заключалась в том, что артефакты, являясь порождениями аномалий, сами были теми же аномалиями, но компактифицированными. То есть - свёрнутыми. Ещё Сахаров в своё время доказал, что пространственная мерность аномалий больше трёх, то есть, аномалии, по своей сути, являлись многомерными объектами. И артефакты, порождённые аномалиями, представляли собой пространственно изменённую материю. То есть, три измерения - само собой, а остальные - свёрнутые. О, как! Так вот, Миха предположил, что, раз артефакты - это свёрнутые аномалии, то и реагировать на них детекторы должны были, как на аномалии. В качестве эталонного индикатора использовались микроскопические доли артефактов, помещённые в специальные камеры-детекторы. Дальше в дело вступал распотрошённый и переделанный «Велес». Контрольные образцы радостно активировались при приближении к «материнской аномалии», имеющиеся в аномалии «непроявленные» артефакты тут же вылуплялись на свет божий, дальность действия нового прибора теоретически ограничивалась только здравым смыслом. Короче, если новый детектор смог бы адекватно срабатывать на расстоянии до ста метров, то появлялась возможность спутникового мониторинга всех аномалий, поскольку, как выразился Миха, «где сто метров, там и сто тысяч, главное - нормально по камертону настроить». Миха был музыкантом.
Поэтому, создание компьютерной карты распределения аномалий становилась реальной, мониторинг «бродячих» аномалий, и сбор артефактов могли бы стать проще и намного безопаснее. Идея тянула на миллионы денег.
Потому Лукаш и нервничал. Люди из «большого Киева» недвусмысленно намекнули лидеру клана о возможных последствиях в случае неудачи. Поскольку, прибор существовал в единичном экземпляре, а Миха уже успел приложить к нему руку, переживать и нервничать имело смысл.
– Ну?
– Шо - «ну»? Шо ты нукаешь?