Библиотека мировой литературы для детей, т. 39
Шрифт:
Подъехав немного ближе к опушке, он стал подзывать лошадь:
— Подойди сюда, умница! Подойди, хорошая лошадка!
Из этого ничего не вышло — лошадь не только не подошла, а, наоборот, испугалась; едва она услышала этот зов, как выронила траву изо рта, затрясла головой и испуганно захрапела; казалось, она боялась этого звука гораздо больше, чем койотов и коршунов.
Ведь она была мустангом, и для нее человек был злейшим врагом — особенно человек верхом на лошади; и теперь она почуяла близость этого врага.
Она не остановилась, чтобы рассмотреть, что
По-видимому, и всадник думал так же, потому что он не натянул поводья и не остановил ее; предоставленная самой себе, она умчалась в прерию.
С грубым ругательством незадачливый преследователь выехал из дубравы.
Он снова выругался, увидев, что выпущенная им пуля не попала в цель, а всадник без головы далеко ускакал.
Глава LXXV
По следу
Зеб Стумп недолго оставался на том месте, где обнаружил отпечатки сломанной подковы.
Шести секунд ему оказалось достаточно, для того чтобы сличить подкову с отпечатком. Затем он сейчас же поднялся на ноги и пошел по следу. Он шел пешком. Старая кобыла послушно следовала за ним на почтительном расстоянии.
Зеб прошел больше мили, замедляя шаг там, где отпечатки были малозаметны, и опять ускоряя его, когда следы становились яснее.
Как археолог, найдя в развалинах древнего города глиняную табличку, читает иероглифы, которые понятны только ему, так и Зеб Стумп читал таинственные знаки на земле прерии.
Поглощенный этим занятием, охотник, казалось, ничего не замечал.
Он не смотрел ни на безграничную зеленую саванну вокруг, ни на синее, безоблачное небо над головой. Он сосредоточенно вглядывался в траву под ногами.
Внезапно раздавшийся звук заставил его поднять голову.
Это был выстрел из ружья, но настолько далекий, что прозвучал он как осечка.
Зеб инстинктивно остановился и поднял глаза, но не выпрямился.
Старый охотник быстрым взглядом осмотрел горизонт в той стороне, откуда донесся звук.
Голубоватый дымок, все еще сохраняя шарообразную форму, медленно поднимался к небу. Под ним темнела полоска далекой дубравы.
С того места, где стоял Зеб, и темное пятно леса, и дымок от выстрела, и звук его могли быть замечены только опытным следопытом.
Но Зеб видел дымок и слышал выстрел.
— Чертовски странно! — пробормотал он, продолжая стоять в позе огородника, сажающего капустную рассаду. — Чертовски странно, чтобы не сказать больше. И кому это вздумалось охотиться в таком месте? Ведь там же никакой дичи не водится — не оправдаешь пороху и на один выстрел. Я бывал в этом леске. Кроме койотов, там ничего нет. И чем только они там питаются?.. А-а! — продолжал он после некоторого молчания. — Какой-нибудь лавочник из поселка, уехавший в «экскурсию», как они выражаются, лупит по этим тварям, а потом будет хвастать, что охотился на волков. Что ж, пусть охотится — это меня не касается… Э! Сюда кто-то едет! Гонит лошадь, словно за ним черти гонятся… Ха, это ведь безголовый!
Старый
Это был не кто иной, как всадник без головы…
И не было сомнений, что он скачет прямо к Зебу, словно увидел его.
В пределах Техаса едва ли можно было найти более отважного человека, чем старый охотник. Он не боялся встречи ни с ягуаром, ни с пумой, ни с медведем, ни с бизоном; не пугали его и индейцы. Он, пожалуй, не растерялся бы при встрече с отрядом команчей, но при виде этого одинокого всадника Зеб потерял самообладание.
Закаленный жизнью среди дикой природы, верный ученик этого мудрого учителя, Зеб Стумп, однако, не был лишен некоторых суеверных предрассудков. И у кого их нет!
Старый охотник не боялся ни человека, ни зверя, но перед сверхъестественным он отступил. Да и кто угодно испугался бы призрачного всадника, который неудержимо мчался вперед, словно неся с собой смерть.
Зеб Стумп не просто отступил — дрожа от ужаса, он стал искать, где бы спрятаться.
Задолго до того, как всадник без головы мог его заметить, он укрылся в ближних кустах.
Но ведь его могла выдать оседланная кобыла. Нет, прежде чем спрятаться в своем убежище, Зеб принял меры предосторожности.
— Ложись! — крикнул он своей верной лошади, которая хотя и не умела говорить, зато прекрасно понимала его. — На землю, живо, а то смотри провалишься в преисподнюю!
Словно испугавшись этой угрозы, кобыла сразу же опустилась на передние колени, а затем, подобрав задние ноги, улеглась на траве, словно расположившись на отдых после трудового дня.
Едва только Зеб и его лошадь успели спрятаться, как мимо них галопом проскакал таинственный всадник.
Он мчался во весь опор и, по-видимому, не собирался останавливаться, чему Зеб был очень рад.
Всадник без головы поехал в этом направлении совершенно случайно, а вовсе не потому, что увидел охотника или его тощую кобылу.
Но как ни испугался Зеб, он все же успел рассмотреть загадочного всадника, прежде чем тот скрылся из виду.
И то, что было тайной для всех, перестало быть тайной для Зеба Стумпа.
Когда лошадь поравнялась с кустами, где спрятался Зеб, ветер отогнул край серапе, и под ним охотник увидел хорошо знакомый ему костюм. Это была голубая блуза со складками на груди; несмотря на покрывавшие ее багровые пятна, старый охотник узнал эту блузу.
Но он не был уверен, что узнал лицо, упиравшееся подбородком в бедро всадника. В этом не было ничего странного. Даже любящая мать, так часто любовавшаяся прекрасным лицом сына, теперь не узнала бы его.
Зеб тоже не узнал его — он догадался. Лошадь, седло, полосатое серапе, небесно-голубая блуза и такие же брюки, даже шляпа на голове — все это было знакомо ему; он узнал и фигуру всадника, который сидел, выпрямившись в седле. Голова должна была принадлежать этому же человеку, несмотря на свое непонятное смещение.