Библиотекарь или как украсть президентское кресло
Шрифт:
— А у вас есть ордер?
— Ты пойдёшь с нами.
— Э… Я тут не живу, если Алан, Алан Стоуи узнает…
Я вскочил со стула и подумал, что у меня больше шансов прорваться мимо седого, он в проёме только один, я смогу обогнуть его и проскочить через главную дверь, благо, она такая широкая. Прошмыгнуть же в боковую, сразу мимо двоих мне удастся вряд ли, придётся уворачиваться и от Моргана, и от этого как-его-там? Мой возбуждённый мозг отказывался вспоминать слова Ниоб. А! Спагетти неправильно, значит Спинелли, но ведь она сказала, что я вряд ли увижу Спинелли, он работает с техникой. Значит это не он, а… Райан? Который просто убивает?
Держаться увереннее, смелее. Спорить
Я почувствовал себя мультяшным героем. Я закричал, но звука не послышалось. Волосы зашевелились у меня на голове, сердце учащенно забилось, руки и ноги перестали меня слушаться, и я рухнул на пол. Мне было очень больно. Человек со шрамом склонился надо мной. Я чувствовал себя рыбой, бьющейся на палубе рыболовецкой шхуны, но, в отличие от рыбы, я не мог двигаться. Он смотрел на меня так, как будто старался понять, где же именно мне больно. Краем глаза я увидел, что он снова готовится ударить меня. Он хотел, чтобы я понял, что сейчас он снова меня ударит, так между палачом и жертвой возникла своеобразная близость. Он будет продолжать бить меня, пока я полностью ему не подчинюсь.
Интересно, если я попытаюсь глубоко-глубоко уйти в себя, я выдержу? Но какого же чёрта? Зачем мне это делать? Зачем они делают то, что делают? Уход на глубину означал демонстрацию достойной жалости слабости, он означал сдачу, унижение, моральный проигрыш, но, чёрт подери, что мне ещё оставалось делать?
Он ударил меня по рёбрам. Больно, но рёбра целы, внутренние органы не задеты.
Человек со шрамом уставился на кого-то за моей спиной. Повернуть голову и посмотреть, кто это, я не мог — я всё ещё не мог шевельнуться, но я услышал голос человека, стоявшего там:
— Не здесь, — произнес голос Стоуи.
— Мы только выведем его из строя, — объяснил Морган.
— Не здесь. И чтобы гости ничего не видели. Не могли подождать и разобраться с ним где-нибудь в другом месте, что ли?
Ему никто не ответил.
— Как вы с ним поступите?
Я понял, что Стоуи спрашивает, как они собираются вывезти меня из дома, но Джек понял его слова буквально, он решил, что Стоуи спрашивает, как именно они меня убьют, и ничего не ответил. Я потихоньку начинал чувствовать своё тело, во всяком случае, руки и ноги.
Все молчали, и чем дольше длилось это молчание, тем отчётливее я понимал, что если Джек сейчас ответит: «Мы собираемся просто допросить его» или «Мы отвезём его в штаб Министерства внутренней безопасности и проверим», или «Задержим до выяснения обстоятельств», я немедленно соглашусь, как сотни моих предков соглашались сесть в поезд и переселиться в гетто, но нежелание Джека врать самому Стоуи помогла мне осознать, что это всё — мечты и что реальность будет гораздо страшнее.
Я заплакал от чувства ужасной и унизительной несправедливости. Я знал, что прежде чем я умру, я подвергнусь ещё большим унижениям. Стоуи ушел, и я увидел, как Паркс чуть отвернулся, провожая шефа взглядом.
Сейчас или никогда, подумал я и вскочил. Ну, попытался вскочить. Ноги меня не слушались. Паркс обернулся. Он смотрел на меня, как смотрят на рыбу, которая вдруг заговорила. Совсем недавно я где-то читал историю о такой рыбе, карпе, кажется. Дело было на рыбном рынке в Бруклине, латиноамериканец уже собирался отрезать её голову, как вдруг она заговорила на иврите. Латиноамериканец не узнал языка и бросился к своему хозяину. В подобные мгновения в моём мозгу начинают происходить странные вещи, я встал и вдруг закричал: «Сегодня я прошёл через обряд бар-мицва!» Это было единственное, что я знал на иврите. [14]
14
Бар-мицва — в иудаизме обряд инициации, означающий, что еврейский мальчик, достигший 13 лет, становится совершеннолетним в религиозном отношении и возлагает па себя все религиозные обязанности. Обряд совершается в синагоге, обычно в субботу; дата рождения вычисляется по еврейскому календарю. Мальчика приглашают прочитать последний отрывок из чтения Торы на данный день, а также отрывок из пророческих книг. Он может выступить с подготовленной речью на заданную тему, чаще всего посвященную разъяснению прочитанной главы из Торы.
Трое мужчин уставились на меня.
Я побежал. В комнате было только две двери, и обе были закрыты, значит, надо было бежать к окнам.
Райан бросился ко мне, я взобрался на большой стол. В комнате стояло два таких стола, один рядом с другим, и я просто перескочил с одного на другой.
Я бежал, а они, похохатывая, шли за мной самым обычным шагом. Как разбойник помахивает ножом, так Паркс помахивал электрошоком.
Я добежал до окна. Я знал, что до земли было полтора этажа, да не каких-нибудь обычных городских полтора этажа в 7–8 футов каждый, а четырнадцатифутовых, это же был богатый особняк, да прибавьте ещё пару футов на перекрытия между этажами. В доме Стоуи было совершенно не слышно, чем занимается человек, находящийся этажом выше. А приземлиться мне предстояло на жесткий камень.
Но я прыгнул.
Прыгнул прямо в занавеси, надеясь пролететь насквозь и вывалиться в окно, но запутался, правда я был уже с той стороны занавесок, но они плотно обмотались вокруг меня. Послышался звон стекла, вой сигнализации, и тут я вывалился из окна. Конечно же, как только я почувствовал, что падаю, я мёртвой хваткой вцепился в занавески. Они не порвались, но крепления, на которых они висели, стали потихоньку отрываться… За то время, что я летел до земли, я успел очень о многом подумать: конечно, это все воинствующие безумцы из МОССАДА, но в тот момент я почему-то думал вовсе не о них, а о Денни Кейе, который в Придворном Шуте висел на верёвке, прямо как я, еврей-библиотекарь, несостоявшийся поэт, который какого-то чёрта кувыркается здесь как трюкач.
Я повис на занавесках где-то в паре футов над землёй, отпустил их и упал на землю. Вскочил и оглянулся. Старик с крупным носом доставал пистолет. Я побежал. Я просто побежал туда, где было темнее всего, перескочил через стенку и побежал по лугу. Я слышал за собой их крики, вой сирен… Продолжать бежать, подальше от фонарей. Сигнализация стихла. Я бежал по прекрасно ухоженной траве, благодарный спасительной темноте, но знал, что они бежали за мной следом.
Глава 23
Стоуи велел Биллу отключить сигнализацию и позвонить в охранную компанию, чтобы сигнализация продолжала работать, несмотря на разбитые окна. Потом он велел ему позвонить стекольщикам. «Сию же секунду, естественно, прямо ночью».
Потом он велел убрать в библиотеке. Но Джек сказал, что прежде, чем что-либо убирать, они должны дождаться приезда экспертов.
Стоуи не заорал на него, не повысил голос, но гнев так исказил его лицо, что Морган понял, что ещё чуть-чуть — и он станет заклятым врагом этому старику, который казался молодым, а ещё он понял, что именно этот старик приказывает тому, кто покупал правительства и развязывал войны.