Библия Раджниша. Том 3. Книга 1
Шрифт:
Конечно, он понял, что лучше промолчать, не ссориться со мною тут же, ведь после ухода этого человека, я все равно вынужден был бы возвратиться домой. Я вернулся спустя два или три часа, когда он уже остыл, или в доме были другие люди, так что проблема не возникла. Он был один. Я вошел, он сказал: «Не волнуйся - я никогда не скажу тебе ничего подобного. Ты Должен простить меня». Он был в общем-то справедливым человеком, иначе стал бы кто-нибудь другой беспокоиться о четырех-, пятилетнем ребенке и просить, - будучи отцом, -«Прости меня»? И с тех пор он за всю свою жизнь не сказал мне ничего подобного.
Когда вы растете, общество все время учит вас быть такими, вести себя подобным образом, и вы становитесь лицемерами, отождествляете себя со своим лицемерием.
Моя функция здесь - уничтожить в вас все лицемерие.
Для меня честность - это не политика.
Как раз за ужином я рассказывал Вивек, что человек, придумавший эту сентенцию: «Честность - лучшая политика», был, должно быть, очень хитрым человеком. Честность - не политика; а если это политика, то это не честность; вы честны, потому что за это платят, тогда вы будете бесчестны, если за это платят. Честность - лучшая политика, если за нее платят, но если иногда не платят, тогда, конечно, лучшая политика -бесчестность. Вопрос в том, за что будут платить?
И Вивек напомнила мне, что как раз сегодня она видела в книге, в одном предложении, два слова, которые открывают очень многое. Она никогда не соединяла эти слова вместе: политичность и политика, учтивость и политика. Что такое вежливость? Это род политики. Оба слова выводятся из одного корня. Все три слова - политичность (policy), учтивость, вежливость (politeness), политика (politics) - имеют один и тот же корень, все они означают одно и то же. Но под учтивостью вы понимаете хорошее качество. Вы никогда не думаете об учтивости, как о политике, но это политика. Быть учтивым, вежливым — это средство обороны.
В Европе обмениваются рукопожатиями. Почему пожимают правую руку? Почему не левую? Это на самом деле часть политики. В рукопожатии нет ничего дружественного. Это просто жест, означающий: «Моя правая рука пуста, поэтому не беспокойся. И позволь также и мне посмотреть твою правую руку, пуста ли она, нет ли в ней ножа или чего-нибудь еще». И когда вы обмениваетесь рукопожатием, вы не можете вытащить свой меч, потому что левой рукой... если, конечно, вы не левша. Это просто способ дать другому человеку некоторую уверенность в том, что вы не собираетесь причинять ему вреда, он же в свою очередь дает вам уверенность в том, что он не собирается вредить вам. Мало-помалу рукопожатие стало символом приветствия.
В Индии приветствуют друг друга двумя руками, но это тоже просто способ показать, что обе руки пусты. Это гораздо лучше, чем европейское рукопожатие, потому что кто знает, что у вас в левой руке? Иногда даже правая рука не ведает, что творит левая, поэтому лучше показывать, что пусты обе руки; это гораздо лучше и гораздо учтивее. Но вы говорите: «Я совершенно беззащитен. Вам не нужно осторожничать со мною или беспокоиться обо мне. Можете расслабиться». Все это символы, которым выучились люди.
В Индии, если вы пойдете к так называемому гуру, вы должны приветствовать его жестом, который встречается только в Индии. Он называется сатсанг дандават. Вы должны лечь на пол так, чтобы все четыре ваших конечности касались пола, поскольку это самая беззащитная позиция. Если какой-нибудь человек захочет вас убить, он может сделать это немедленно. Вот почему этот жест стал символом самоотдачи.
В военное время, когда захватывают пленных, им приказывают лечь ничком и вытянуть руки. Почему? В этом положении они ничего не могут сделать, а вы можете обыскать их и забрать все, что у них есть. Или, вы говорите им стоять с вытянутыми руками, с руками, поднятыми вдоль стены, - вертикальное или горизонтальное положение, все равно.
На войне это представляется совершенно правильным, но каким-то образом эта самая война продолжается непрерывно между индивидуальностью и обществом. Поэтому определенная культура развила этот жест как символ величайшего уважения. Это не жест уважения, это жест унижения, который говорит: «Я совершенно унижен. Я в вашем распоряжении. Если хотите отрубить мне голову, отрубайте. В этом положении я сделать ничего не смогу». И, конечно, тот другой человек чувствует себя при этом великим, его эго удовлетворено.
Наша культура, наше образование, наша религия — все они учат нас быть лицемерами, причем настолько тонко, что если вы не предпримете глубокий поиск, вы никогда не обнаружите, что же вы делаете.
Почему вы улыбаетесь, встречаясь с другом? Зачем это нужно? Зачем вы улыбаетесь, если не чувствуете к этому охоты? Вы вынуждены так делать. Это политичность, которая оплачивается, ведь однажды вам может потребоваться помощь этого человека, и если вы всегда улыбались ему, он не сможет отказаться. Если вы никогда не улыбались ему и никогда не говорили ему: «Привет», - тогда вам не стоит даже беспокоиться приближаться к нему; он выбросит вас из своего дома со словами: «Катитесь к черту!»
Нужно понимать все эти слои и отделять себя от всех их.
Становитесь наблюдателем, чтобы вы не смогли отождествить себя ни с каким сновидением.
В этом моя работа; и если вы начинаете видеть меня во сне, вы разрушаете всю мою работу. Примите это указание, потом отбросьте сновидение, а потом найдите настоящую пищу. Это нехорошо - видеть сон о пиршестве. Когда возможно настоящее пиршество, зачем удовлетворяться сновидением о нем? Когда доступна настоящая радость, зачем улыбаться фальшиво? Когда подлинный восторг так близок к вашим рукам, может быть даже еще ближе, зачем удовлетворяться тем, чтобы чувствовать себя страдающими, рыдать и плакать, чувствовать себя пустыми, никчемными? Ваше сокровище внутри вас, а вы становитесь нищими.
Мое усилие - разбудить вас. Может быть, вам будет тяжело вначале, ведь вы так долго были нищими, что станете думать, что я отнимаю у вас ваше царствие. Вот почему трудна санньяса.
На поверхности я сделал ее такой простой, потому что я знаю: внутри она трудна; сделать ее трудной и снаружи было бы бесчеловечно.
Так что на поверхности я сделал ее абсолютно простой -проще быть не может, - ведь внутри настоящая тяжелая работа.
Но она должна быть сделана. Не проделав ее, вы проживете жизнь, не узнав, что это такое. Вы существовали на том пути, который не может быть назван жизнью, он может быть назван только растительным существованием.