Библия том 2
Шрифт:
Вы любите женщину. Есть женщина, есть вы — между вами двумя протекает любовь. Это присутствие: что-то неподдающееся определению окружает вас, что-то, чего вы не можете ухватить, что-то нематериальное, что-то духовное. Что-то из иного мира снизошло на вас. Вы живете в мире совершенно иного типа. Это мгновение больше не часть этого мира: вы трансцендировали, перешли в какое-то неизвестное измерение.
Но потом уходит женщина, уходит любовь. Проходят годы. Все это теперь лишь воспоминание. Иногда вы пережевываете прошлое: вы закрываете глаза и снова представляете себе мгновения
Когда была любовь, чувство было непосредственным. Оно было чем-то, чего можно было коснуться, чем-то, что окружало вас. Оно было более живым, чем ваше собственное тело, оно было более живым, чем ваш собственный ум. Но теперь это только воспоминание.
Цветок: он жив утром, приветствует солнце, танцует в легком ветерке. Вечером лепестки опали, аромат исчез. Воспоминание о чем-то в прошлом. Им нельзя жить, о нем можно только думать.
Из-за этого размышления вы начинаете цепляться за прошлое. Так рождается традиция. Будда жил две тысячи пятьсот лет назад; Иисус — две тысячи лет назад; Кришна - может быть, пять тысяч лет назад. Что-то произошло в то мгновение, когда Иисус был здесь на земле. Теперь это только воспоминание: цветок уходит, уходит и аромат. Остается только пустота. Вы продолжаете поклоняться этой пустоте;
вы создаете вокруг нее храмы, церкви. Вы поклоняетесь этой пустоте. Это всего лишь воспоминание.
Что за глупость поселилась в человеческом сердце? Когда есть цветок, вы избегаете его; а когда остается только пустота, вы поклоняетесь ему. Вы боитесь настоящей религии. Вот почему вы становитесь индусами, мусульманами, христианами. Это трюк ума, обман. Это способ избежать религии, поскольку религия преобразует вас. Религия уничтожит вас таких, какие вы есть, и даст вам новое рождение. Через религию что-то новое придет к существованию, и вы боитесь этого — умирания и возрождения. Вы привержены старой традиции.
Иисус говорит: И никто к ветхой, одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани. Традиции стары, как ветхая одежда. Празднование всегда ново, оно никогда не старо. Оно здесь и сейчас. Мертвые религии все время постятся, они аскетичны. Новые религии — они празднуют, их окружает своего рода духовное жизнелюбие.
Читали ли вы книгу Казантзакиса «Грек Зорба»? Прочтите её. Иисус имел, должно быть, какие-то качества от грека Зорбы — потрясающую способность наслаждаться жизнью, бесконечное доверие к жизни, глубокое созвучие с настоящим. Роман Казантзакиса «Грек Зорба» несет в себе какое-то качество от Иисуса.
Конечно, папа в Ватикане будет очень оскорблен, если узнает, что я говорю о том, что Иисус имеет качества грека Зорбы. Но я говорю это. Он имеет их; я ничем не могу здесь помочь. Духовное жизнелюбие.
Позвольте мне пояснить термин «духовное жизнелюбие», поскольку вы обыкновенно думаете, что жизнелюбие - это что-то земное. «Есть, пить и веселиться», — вот земное жизнелюбие. В духовном жизнелюбии все это есть, но есть и еще нечто большее. «Есть, пить и веселиться» — и еще плюс Бог. Есть, пить и веселиться во имя святого, во имя вашего Бога, вашего Отца небесного.
Ешьте, пейте, веселитесь — сделайте это вашей молитвой. Пусть ваша еда, питье и веселье станут своего рода духовным ритуалом, своего рода молитвой — жестом счастья, жестом того, что: «Я в полном порядке, я счастлив, что ты дал мне рождение. Я счастлив, что я есть, и я посылаю тебе всю мою благодарность».
Духовное жизнелюбие есть всегда, когда религия живая. Когда религия становится мертвой, жизнелюбие полностью исчезает, и религия становится антагонистичной ко всему, чему радуется человек. Тогда религия ищет пути и средства, как быть печальной, как быть все более и более грустной, как убить все пути для восхищения и радости. Тогда она становится аскетичной.
Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают; но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое.
Только новая религия — новорожденная, свежая, изначальная — может праздновать. Тогда празднование подходит ей. Она может любить, может доверять, может радоваться.
Не вливают также вина молодого в мехи ветхие... Самый загадочный ответ. Они спросили: «Почему твои ученики не постятся?» — а ответ Иисуса оказывается очень косвенным. Есть вещи, о которых можно говорить только очень косвенно. Нельзя указать на них прямо.
Я гостил у одного своего друга. У него был прекрасный ребенок, мальчик, — всего восьми или девяти лет. Ребенок играл в саду, и я наблюдал за ним. Он гонялся за бабочками, собирал цветы, катался по траве, радовался влажной траве и каплям росы. Садовник обрезал живую изгородь, и свежесрезанные ветки издавали прекрасный аромат по всему саду. Мальчик прыгал, и танцевал, и носился в чистом восторге.
Потом он вошел в дом. Мать сказала ему: «Где ты был?»
Он сказал: «Там».
«Что ты делал?»
Он сказал: «Ничего».
Тогда я подозвал его и сказал: «Это неправильно. Ты делал так много вещей. А сказал, что ничего не делал».
Он ответил: «Вот почему я сказал "ничего". Об этих вещах нельзя сказать. Аромат...»
Да, я понял, что он хотел сказать. Аромат наполнял его ноздри — как это можно выразить? И когда он катался по траве: прикосновение травы, капли росы на теле; легкая прохлада, свежесть — как можно выразить это? И беганье за бабочками... Что происходит в уме ребенка, когда он бегает за бабочками? Как это может быть высказано? И солнце, и потоки света — как он мог высказать, что происходило в его сердце?
Да, я понял его. Он уклонился от ответа. Он сказал:
«Там». А когда его мать стала настаивать: «Что ты делал?» — он ответил: «Ничего». Он делал так много, что не было другого способа выразить это. Только «ничего» могло покрыть это все. И только «там» — пустое слово, которое покрывает столь многое. Там — включает весь мир. Там - солнце, деревья, бабочки, трава, капли росы. Все эти вещи там, вовне. И что происходило внутри ребенка? Чистое восхищение, без всякой видимой причины. Просто счастье. Как высказать его?