Бич Божий: Партизанские рассказы
Шрифт:
Городок, в котором оказался лейтенант Баррос, находился в Стране Басков к северо-востоку от Бильбао и не представлял стратегического значения ни для одной, ни для другой воюющей стороны. Основное сражение шло у Бильбао. Двадцать три батальона армии басков занимали позиции к востоку. В самом городке были расквартированы два батальона. Кроме басков, в городке находились разрозненные остатки интербригад и республиканских соединений на переформировании. И две батареи артиллерии под начальством Хосе. В каждой батарее было по четыре семидесятишестимиллиметровых дивизионных орудия образца 1902 года. В последнем сражении половина личного состава расчетов орудий
Гражданских лиц в городке было около пяти тысяч; это только местные. Помимо местных, городок заполнили беженцы из районов, занятых франкистами, их никто не считал, но, кажется, их было примерно столько же. Сегодня, в понедельник, людей обещало быть еще больше. Понедельник — базарный день, и, хотя республиканское правительство, чтобы предотвратить заторы на дорогах, а также проникновение шпионов, запретило базарные дни, окрестные люди все равно собирались, чтобы продать или обменять вещи и еду. Война войной, а люди всегда хотят кушать.
В последние дни Хосе часто с тревогой глядел в небо. Да, городок был не бог весть как важен в этой войне. Но все же в нем располагались три фабрики, одна из которых производила авиабомбы. Неподалеку — стратегически важный мост в деревне Рентериа. К тому же это потенциальный путь для отхода республиканских войск. Мрачные предчувствия особенно сильно стали терзать его после того, как по республиканской армии прокатилось известие о случае под Бильбао: республиканцы сбили самолет немецкого легиона «Кондор» и устроили самосуд над спустившимся на парашюте пилотом — ожесточенные потерями от бомбардировок баски повесили пленного. Месть басков могла вызвать еще большую месть немцев.
Так что возможность массированных бомбардировок нельзя было исключать. А городок был совершенно лишен противовоздушной обороны. Ни одного зенитного орудия! Никаких истребителей, контролирующих воздушное пространство! Перед атакой с воздуха город был совершенно беззащитен.
С зенитными орудиями в республиканской армии с самого начала было очень плохо. Их практически не было. Только недавно стали поступать советские среднекалиберные зенитные установки. Они неплохо показали себя в Харамской операции, в феврале. Но здесь зениток не было. Лейтенант Баррос отправлял докладную записку в Мадрид, начальнику артиллерии республиканской армии подполковнику Фуэнтесу, но никакого ответа не последовало. Командиры республиканских частей поговаривали, что подполковник вообще мало утруждает себя фронтовыми делами, занимаясь ведомственной перепиской. Советовали обратиться к русскому военспецу по артиллерии, известному под конспиративным именем Вольтер. Но возможности найти контакт с русским Вольтером у лейтенанта не было.
Еще неделю назад Хосе самостоятельно принял решение приспособить имеющиеся в его распоряжении орудия для поражения воздушных целей. Прежде всего, для каждого орудия выкопали яму глубиной в полтора метра. Обрадовавшиеся привычной работе крестьяне взялись за лопаты и быстро сделали правильный окоп. Местные рабочие сбили по чертежу лейтенанта зенитные станки — из досок, перехваченных железными полосами. Благодаря подставке наибольший угол стрельбы сильно возрос. Однако «мертвая воронка», непростреливаемая часть воздушного пространства над орудием, оставалась очень большой.
С большим трудом, но удалось раздобыть угломер зенитной артиллерии. По его шкалам можно было определить одновременно азимут самолета и угол места, то есть вертикальный угол между линией горизонта и линией цели. Но для точного определения самолета одного угломера мало, нужен второй, чтобы засечкой самолета построить два треугольника, тригонометрическое решение которых дает возможность навести прицел.
С утра лейтенант Баррос думал о том, как наловчиться наводить орудия для стрельбы по воздушным целям, используя только один угломер и бинокль.
Когда над городом окончательно рассвело, лейтенант вернулся на батареи. Большая часть солдат и командиров еще не вернулась с квартир. Хосе знал, что некоторые появятся только после сиесты. В окопе на лафете ближайшего орудия сидел пожилой доброволец в гражданской одежде.
— Доброго утра, Пепе! — приветствовал он своего командира, не вставая.
Хосе передернуло. Он обиженно поджал губы, выпрямился и уже был готов устроить подчиненному разнос за фамильярность в обращении к офицеру. Но взглянул в теплые глаза старика и мгновенно обмяк. Это было совершенно не похоже на «Пепе» его бывших коллег офицеров; скорее напоминало «Пепе» из уст матери Хосе.
— Доброго утра, сеньор Пако! — ответил лейтенант и усмехнулся.
Солдата звали Франциско. Пако — так, наверное, в детстве его звала мать.
Старик широко улыбнулся, показав белые зубы, чередующиеся с черными провалами там, где зубов не осталось — выдернул ли местечковый зубодер, выбили ли в драке на улице, когда Пако был помоложе, а может, сами выпали, от времени.
— Можешь называть меня Лагарто, лейтенант. Меня все так зовут.
«Лагарто» значит «ящерица». Хосе пригляделся к старику. В нем действительно было что-то от ящерицы — холоднокровного и мудрого существа, сливающегося с камнем, когда греется на солнышке, и готового юркнуть в расселину раньше, чем ты успеешь сморгнуть.
— Хорошо, Лагарто. Собери мне всех командиров батарей и расчетов на командно-наблюдательном пункте, мы начнем сегодняшние занятия.
Франциско-Пако Лагарто был лучшим помощником лейтенанта в командовании батареями. Старик был испанец, родом с побережья, в прошлом то ли рыбак, то ли матрос торгового судна. Никакого звания он не имел, прибился к батарее уже в городке: его часть понесла большие потери и была расформирована. Он, казалось, знал и жизнь, и смерть, а к войне относился как к самому обычному делу. Его почему-то слушались все новобранцы, даже хмурые баски, не признающие авторитетов.
Командно-наблюдательный пункт своих батарей Хосе устроил на окраине города, где небольшой холм венчала церковь Сан Хуана — святого мученика. Никакой религиозной подоплеки в этом не было, лейтенант не искал покровительства святого. Просто с холма хорошо просматривались окрестности, а батареи были окопаны неподалеку. Но его подопечные все равно шутили, собираясь к холму:
— Пойдемте скорее, наш святой Хосе уже бродит около церкви как призрак.
Прошло еще не менее часа, пока все подтянулись на командно-наблюдательный пункт: восемь командиров расчетов, два командира батарей, сам Хосе и его правая рука, Лагарто.