Билет, который лопнул
Шрифт:
– Абсолютно ничего.
– Что-нибудь необычное в самоубийстве Харрисона?
– Да кое-что… он соорудил виселицу с опускающейся подставкой… должно быть потратил на это не меньше получаса.
– Что-нибудь еще?
пауза… покашливание…
– Тело было совершенно голым.
– Ты уверен что в этот момент он был один?
– Абсолютно… Городишко маленький… проверить нетрудно.
– А одежда… брошена как попало?
– Аккуратно сложена.
– А инструменты которыми он пользовался?
– Каждый
– У Харрисона был магнитофон?
– Откуда мне знать? Если тебе так интересно могу дать телефон в Научно-исследовательском отделе.
– Странно что их может заинтересовать ничем не примечательное самоубийство.
– Многое из того чем они занимаются всем прочим кажется странным. Я точно знаю что одно время они занимались этим делом… Спросишь добавочный 23… Мистер Тэйлор.
По интонации с которой он повторил имя я понял что мистеру Тэйлору обо мне известно.
– Да мистер Ли?
– Я хотел бы получить кое-какую информацию о человеке по имени Харрисон который два года назад покончил с собой… загородный дом неподалеку от Сэндхилла…
– Я помню это дело… лучше не по телефону… Может быть встретимся сегодня в баре «Чанду»? Часов в шесть?
Мистер Тэйлор был одет в светло-голубой костюм плечи столь широкие что возникала мысль о физическом недостатке… маленький шрамик на месте прооперированной заячьей губы… багровое лицо… светло-голубые глаза. Мы отыскали укромный уголок. Мистер Тэйлор заказал коктейль с шотландским виски.
– К моменту смерти Джону Харрисону было двадцать восемь… Человек он был весьма состоятельный… квартира в Пэддингтоне… загородный дом… интересовался оккультными науками… писал плохие стихи… рисовал плохие картины… хотя хороший плотник… сам сколотил себе мебель.
– У него был магнитофон?
– Да у него было три магнитофона с дополнительными проводами так что он мог воспроизводить и переписывать с одного на другой. Они находились в Паддингтонской квартире.
– Вы слушали его записи?
Он выпил полбокала.
– Да я прослушал его записи и прочел его дневник. Похоже его преследовала навязчивая идея виселиц… сексуальные аспекты сами понимаете.
– В этом нет ничего особенного… если учитывать провода…
Он допил коктейль.
– Да в этом нет ничего особенного и именно этим занимается наш отдел.
– Вы допрашивали в этой связи молодого человека по имени Теренс Уэлд?
– Юного «Добряка»? Да этого субъекта я допрашивал.
– Он и вправду оказался добряком?
– Именно так. Я считал что он несет непосредственную ответственность за смерть Харрисона. Когда я ему об этом сообщил он сказал:
«Ну и что я такой молодой?»
Точно. А потом рассмеялся.
– Звук интересный?
– Весьма.
– Вы
– Конечно.
– Довольно глупо с его стороны как по-вашему?
– Не так уж и глупо. Просто он мыслит не так как мы. Возможно он не может так не смеяться даже если покажется что подобный смех принесет ему немало вреда.
– Я бы сказал что «Добряк» и есть этот смех… единственный способ существования «Добряка».
– Заразительный смех что ли? Да он – болезнь… вирус. Были и другие случаи. Мы стараемся чтобы они не попали в газеты.
– И случаи о которых никто не слыхал? Вероятно цель операции в том чтобы отпала необходимость в реальном повешении… смерть объясняемая естественными причинами… или жертву одолевает вирус… Да и сам «Добряк» мог вполне быть «повешен».
– Разумеется я думал об этом. Здесь мы имеем дело с биологическим оружием но пока неизвестно какие силы и с какой целью его используют.
– К тому же это идеальное оружие для единичного убийства. Есть причины по которым кто-нибудь мог захотеть убрать Харрисона?
– Абсолютно никаких. Он ни для кого не представлял интереса. Я пришел к выводу что его смерть была чистым экспериментом.
– «Добряку» заплатили?
– Похоже на то. Вскоре после нашего разговора он уехал в Америку.
– Все еще там?
– Нет он вернулся в Лондон.
– Вы его видели?
– Да. Он меня не узнал… под джанком с барбитуратами… выглядит на десять лет старше… я бы сказал в нокауте… Но ни один «Добряк» уже не представляет особого интереса там откуда он взялся: из магнитофона.
– Вы сделали копии харрисоновских записей?
– Да. Если хотите я их вам поставлю.
Квартира Тэйлора была сплошь в коврах… письменный стол пишущая машинка два шкафа для документов длинный стол у окна с четырьмя соединенными проводами магнитофонами. Он показал на магнитофоны…
– Эта идея пришла мне в голову благодаря системе Харрисона.
– Харрисон сам устанавливал магнитофоны?
– Нет он был хорошим плотником но совершенно не разбирался в технике особенно в электроприборах. Аппараты ему подсоединял «Добряк».
Он поставил пленку.
– Голоса Харрисона и «Добряка» чередуются. Каждый из них записывал небольшой текст потом две ленты разрезались на короткие отрезки и склеивались. Это вызывает интенсивное эротическое возбуждение. Как ни странно но похоже что содержание записи на результат не влияет. Мало того такого же сексуального эффекта можно добиться если склеить уличные записи сделанные двумя разными людьми.
читают два голоса один жестокий насмешливый другой сравнительно глухой и прерывистый чередуются с короткими интервалами передают ощущение заряженной электричеством близости легкой грубой а потому отвратительной.