Билет в никуда
Шрифт:
– Здравствуй, Александр Сергеевич, – грустно вздохнул он. Впервые его плакатное лицо выражало простое человеческое страдание. – Видишь, как получается: «Сегодня парни в бороде, а завтра где? В НКВДе! Свобода, понимаешь ли, свобода!».
– Да уж, времена, – протянул Манукалов. Он дождался, пока Суховей пододвинул ему кресло, и сел. – У тебя сигареты есть?
Олег Данилович достал пачку «Кента». Оба закурили, стараясь не глядеть друг на друга. Первым нарушил молчание Манукалов. Решил не тянуть кота за хвост.
– Не внял ты моим предупреждениям, теперь остается последовать одному совету. Не подписывай
Суховей вздрогнул. Он ждал чего-то в этом роде. Но не так откровенно.
– Это чистый криминал, – продолжил Манукалов. – Там такие волки сбежались на добычу, что не выпутаешься.
– Какая разница? Указ обо мне на столе президента…
– Дурак! Пока ты его не подпишешь, тебя никто не тронет! – сорвался Александр Сергеевич.
– Генерал, ведите себя прилично. То, что наши жены поддерживают дружеские отношения, еще не означает наличия их между нами. Вы, собственно, по какому вопросу?
– По личному! – не сдавался Манукалов. – Поверьте, Олег Данилович, я много лет в органах. Вам не удастся воспользоваться ни долларом из тех сумм, которые своей подписью собираетесь легализовать. Алла Константиновна запуталась в связях с уголовными авторитетами. Попала под влияние некой Марфы, жены известного вора в законе Унгури…
Вице-премьер смотрел на него чистыми голубыми глазами, с видом человека, не причастного ни к чему подобному. Очевидно, долго репетировал перед зеркалом выражение лица, с которым придется выслушивать обвинения в свой адрес. Говорить дальше было бессмысленно, и Манукалов, схватив вторую сигарету, с досады закурил.
– Что касается постановления, – тихо и буднично заговорил вице-премьер, – то это государственная политика. Мы должны его обкатать на практике. Поглядим, насколько идея окажется плодотворной. Проанализируем реакцию Запада, понаблюдаем за японскими настроениями. Вы, генерал, простите, плохо разбираетесь в политике…
– Здесь не политика, а уголовщина! – закричал Манукалов и тут же замолк.
Олег Данилович не собирался возражать. Не мог же он на самом деле распахнуть душу перед генералом ФСБ и рассказать, что посол в Европе Сергей Янчуковский договорился со швейцарскими банками о приеме на их счета финансовых средств фонда «Острова России», а заодно заручился согласием правительства одной небольшой страны в случае надобности предоставить Суховею и его семье политическое убежище. Генерал пришел потому, что его жена оказалась выбитой из обоймы. Он в одностороннем порядке собирается нарушить правила игры. Вчера в этом же кабинете другой генерал, Супрун, – один из лидеров оппозиции, уговаривал подписать постановление, обещая поддержку в парламенте и в патриотической прессе. Получается, что сами патриоты согласны с идеей отдать острова в аренду российскому бизнесу, а какой-то Манукалов возомнил себя единоличным борцом с преступностью и пришел сюда читать проповеди.
– Указ подпишут в тот самый момент, когда вы подпишите постановление, – без надежды быть услышанным закончил Манукалов.
– Послушайте, генерал, по-моему, вас должна больше волновать собственная судьба. А о своей я как-нибудь позабочусь. В определенных кругах очень недовольны вашей работой. Бороться с мельницами нужно было при коммунистах. А теперь все мельницы приватизированы, так что махать копьями
Александр Сергеевич встал, и не попрощавшись, вышел из кабинета. Катастрофа должна была произойти со дня на день, и остановить ее он уже был не в силах. Слишком долго наблюдал, прикидывал, не задушил идею в зародыше. Позволил Инессе запутаться в связях, и сам в конечном счете безвольно отпустил все ниточки…
Терзаемый надоевшими мыслями, Александр Сергеевич зашел в столовую и, взяв сосиски с зеленым горошком, одиноко сел за дальний столик. Он никак не мог понять, на что рассчитывает Суховей, так глупо и целеустремленно идущий к финалу собственной карьеры, а возможно, и жизни.
Но Олег Данилович в отличие от Манукалова времени на размышления не тратил. Сразу же уселся за рабочий стол и по вертушке набрал номер Столетова.
– Геннадий Владимирович, это Суховей.
– Слушаю тебя.
– Только что ко мне приходил генерал Манукалов. С очень странной просьбой…
– Говори, говори прямиком, не виляй, – успокоил его Столетов, давая понять, что телефон не прослушивается.
– Манукалов уговаривал меня не подписывать постановление по островам.
– На каком основании?
– Считает, что в этом заинтересованы теневые структуры.
– Что за глупость! – взорвался Геннадий Владимирович. – В этом заинтересован весь советский народ… то есть, естественно, российский. Ну и что ты решил?
– Как и договаривались. Сегодня подпишу.
– Гляди, чтобы хозяин тебя не опередил, а то останется одна забава – подписывать школьный дневник сына.
– Он у меня уже закончил школу.
– Значит, умный мальчик. Весь в отца. Что еще?
– Боюсь, генерал погонит волну.
– А ты не бойся. У нас генералов много. Работай спокойно и не распространяйся о постановлении. Подпиши и держи при себе. Скажу, когда придет время обнародовать.
Столетов положил трубку. У Суховея отлегло от сердца… А Манукалов закончил ранний обед и, больше не задерживаясь, спустился вниз.
Сев в машину, он скривился от музыкальной какофонии, рвавшейся из приемника.
– Найди что-нибудь поспокойнее, – попросил шофера.
Тот покрутил приемник и поймал позывные «Маяка». Передавали последние известия. Александр Сергеевич рассеянно смотрел в окно и не прислушивался к бодрому голосу диктора, но вдруг мельком услышал свою фамилию. Машина резко затормозила, и водитель присвистнул:
– Ого! Слышали, Александр Сергеевич?
– Что-то не понял? – пробормотал он.
– Вас сняли…
– Как это?
– Неужто не услыхали? Подписан указ только что, а может, я что-то путаю, или они там, на радио, ошиблись, – стушевался водитель, не желая брать на себя ответственность.
Манукалов растерялся настолько, что принялся крутить ручку приемника, в надежде услышать сообщение еще раз.
– Нет, теперь только через полчаса повторять будут.
– Ну-ка, останови, – он выскочил из машины и побежал к ближайшему киоску. Купил сигареты, закурил и, не зная, что предпринять, крутил головой по сторонам. Словно надеялся увидеть кого-то. Так и простоял почти полчаса, потом сел в машину.