Билл — герой Галактики. Т. 1
Шрифт:
Это может показаться образованному слушателю наивным, но это чистая правда. Мы постоянно сталкивались с понятиями, которые разум неспособен переварить, и из-за этого у нас время от времени случались припадки несварения мозга. Однако наши исследования неожиданно пришли к концу. Один из нас оказался крндлом. Это термин, имеющий отношение к сексуальной жизни и к особенностям строения нашего организма, он слишком сложен, чтобы пытаться его сейчас объяснить. Но это означает, что такой чинджер должен не позже определенного времени вернуться на нашу планету, в наше
Это не смутило моих товарищей. Это смутило меня. Я уже начал составлять представление о психологии хомо сапиенс — и она мне не понравилась. Тогда это были еще только смутные подозрения, и я не стал делиться ими с товарищами, так они были невероятны. Впрочем, у меня не осталось на это и времени: нас сразу же пригласили в зал заседаний на третьем этаже здания, где мы работали. Из людей там был только капитан Куинг, и он был чем-то очень взволнован.
— Ничего не поделаешь, надо — так надо, — сказал он загадочно. — Мне очень жаль.
— Чего вам жаль? — спросил я.
— Вообще жаль. Я в самом деле полюбил вас, зеленые ящерки, в самом деле полюбил.
Когда он это сказал, я понял, что оправдываются самые худшие мои опасения. Я сказал товарищам, что нужно немедленно спасаться бегством, но они были слишком потрясены и не поняли меня. Поэтому выжил из всех я один, выбросившись в окно как раз в тот момент, когда распахнулись двери и началась стрельба.
Задним числом мне ясно, что, когда мы согласились лететь вместе с людьми, это означало, что нам никогда не вернуться домой. Нам были открыты тайны, в том числе и военные, которые следовало хранить в тайне. А сделать это можно было только одним способом — убив нас.
Размышляя обо всем этом и сокрушаясь о гибели своих товарищей, я ломал голову над тем, как мне выбраться с этой планеты, чтобы предостеречь своих соплеменников — чинджеров. Это оказалось очень трудно, потому что все космолеты перед стартом подвергались тщательному досмотру. Тогда мне и пришла в голову мысль переодеться человеком. Мой первый робот-манекен был не столь совершенен, как Трудяга Бигер, но и в таком виде я уже смог смешаться с толпой людей в дождливую ночь. Эта толпа оказалась группой призывников, которых отправляли на войну, и они были так поглощены собственными горестями, что не обратили никакого внимания на мою до-вольно-таки необычную внешность.
Вскоре после этого началась война. Как только мы вышли в космическое пространство, я через стену вошел в радиорубку — привычка к десятикратной силе тяжести имеет свои преимущества — и дал субэфирограмму домой. Ей поверили, потому что к тому времени люди, обнаружив наши поселения, начали нападать на них. Во всякой войне участвуют две стороны. Нам предстояло либо покориться, либо сопротивляться. Скрепя сердце мы сделали свой выбор.
Глава 11
— И ты думаешь, мы всему этому поверим? — насмешливо спросила
— Это правда.
— Да вы, четверорукие прохвосты, не знаете даже, как это слово пишется!
— Знаем. П-р-а-в-д-а.
— Кончай свои шуточки, приятель. Чтобы я поверила в эту хреновину? Что ваша шайка — самая честная, искренняя и справедливая, а мы, люди, — обманщики и поджигатели войны?
— Это вы так сказали, а не я. Хотя мне кажется, что это довольно точное описание ситуации, я его запомню. Я не говорил, что мы, чинджеры, — идеал. Вовсе нет. Но мы не говорим неправду и не затеваем войн.
— Мне ты сказал неправду, — заявил Билл. — Когда был шпионом.
— Смиренно принимаю поправку. До тех пор пока мы не встретились с вами, людьми, мы не говорили неправды. Теперь, естественно, говорим. Это одна из издержек тотальной войны. Но войн мы все-таки не затеваем.
— Все вранье, — фыркнула Мита. — По-твоему, я должна поверить, что, если мы завтра перестанем воевать, вы так просто уйдете восвояси?
— Безусловно.
— А может, вы нападете внезапно, стоит нам отвернуться, и нанесете превентивный удар? Перебьете нас первыми?
— Заверяю вас, что мы этого не сделаем. Такое предположение, которое вы так охотно принимаете, нам совершенно чуждо. Мы воюем, когда нас к этому вынуждают, чтобы выжить, в порядке самозащиты. Мы неспособны вести наступательную войну.
— Война есть война, — сказал Билл. Ему показалось, что это разумная мысль.
— Конечно же, нет, — горячо возразил Трудяга Бигер. — Война — это борьба за власть. Она существует только ради себя самой. А цель власти — власть. Ты помнишь, Билл, как нас обучали, когда мы были призывниками? Власть — это когда разум человека раздирают в клочья, а потом снова склеивают их уже по-новому, как надо.
— Ну, хватит теорий, — прервала его Мита. — Что теперь будет с нами?
— Я хочу заручиться вашей помощью, как я вам уже сказал. Я хочу, чтобы вы помогли мне покончить с этой войной.
— Почему? — спросил Билл.
Чинджер в ярости запрыгал на месте, оставляя глубокие следы на каменном полу.
— Почему? Да ты что, ни хрена не слышал из того, что я сейчас говорил?
— Полегче, приятель, — сказала Мита. — Билл хороший парень, только слишком долго служит в армии, конечно, у него в голове немного помутилось. Я знаю, о чем ты говоришь. Ты хочешь устроить нам промывание мозгов, чтобы мы с тобой согласились, вернулись и положили конец войне, а вы чтобы смогли тайно напасть и нас всех перебить. Так?
Чинджер в ужасе отступил назад, поглядел на нее, потом на него и, не веря своим глазам, заломил все четыре лапы.
— И вы выдаете себя за разумную расу? Я просто не знаю, что с вами делать.
— Отпустить, — откликнулся практичный, как всегда, Билл.
— Ну, нет, пока вы не начнете хоть кое-что соображать. Есть ли у нас шансы справиться с остальной вашей расой, если я не сумею посеять даже самое малое семя сомнения в ваш сопротивляющийся ум? Неужели эта война будет длиться вечно?