Бионики
Шрифт:
Вспомнить Хаджи действительно не мог. В своей прошлой жизни он много готовил еще дома, когда их дед, Джозиас Хиггс, начал болеть. Но этой реальности больше не существовало, как и того другого Хаджи.
— Я расскажу тебе кое-что, — издевательски начал Слай. — Примерно месяц назад ты вознамерился сварить суп из каракатиц. И знаешь что? Больше всего это напоминало фильм ужасов, особенно когда их панцири начали трескаться и издавать стоны, словно сотня грешников в аду.
— И что получилось
— То, что получилось в итоге пришлось ликвидировать, как биологическую угрозу, так как готовить каракатиц полуживыми была плохая идея, — сказал Слай. — Когда они боятся, то выделяют особый секрет…
— Можешь не рассказывать, — перебил его Хаджи, не желая больше слушать о предсмертных муках каракатиц.
Через несколько метров Слай заметил кое-что интересное.
— Гляди-ка, что это?
Прямо перед ними словно по волшебству возникло небольшое дорожное кафе с милейшим названием Домашняя кухня.
— Спасибо, Джинн, желание исполнено, — обрадовался Слай и поманил Хаджи на другую сторону дороги.
— Не боишься отравить. ся местными пирожками? — вообще-то, Хаджи совершенно не хотелось его отговаривать. После покупки счастливых билетов настроение у него было исключительно прекрасным.
— Неа, — беспечно ответил тот, распахивая двери в заведение.
В Домашней кухне было прохладно — это был первый и самый главный плюс. Второй — там вкусно пахло, было чисто и уютно. Редкие посетители сидели за своими столиками и совершенно не интересовались прибытием двух здоровых и очень голодных парней. Сделав заказ, Хаджи и Слай устроились у окна.
Брякнул звоночек микроволновки. Официантка достала оттуда стопку горячих пирожков и отнесла на стол бабульке-божьему одуванчику. Несмотря на возраст, на ней было платье цвета фуксии и точно такая же помада на губах.
— Я думал такие бабушки пекут пирожки дома, — шепнул Слай, глядя с каким аппетитом пожилая женщина накинулась на выпечку.
Еще одним кадром Домашней кухни оказался здоровяк, лениво потягивающий пиво из, наверное, литрового стакана, а в дальнем углу сидело двое бледных подростков, похожих друг на друга как две капли воды.
— И не говори, — негромко отозвался Хаджи. — Странная тут публика.
Им принесли по большому стакану холодного чая и вкусно пахнущее второе.
— Как вы находите наш город? — вдруг спросила бабулька. В ее рту сверкнула пара золотых зубов.
— Жарковато, — честно ответил Хаджи и отпил чаю.
— У нас такая погода до конца осени: ни дождичка, — сказала старушка.
— А разве вчера не было грозы? Ночью? — спросил Хаджи.
— Нет, что вы. Никаких осадков, — пожилая женщина почему-то обиделась.
— Разве что дождь из лягушек, — хмыкнул алкаш и отхлебнул из стакана. — Вам подали самую жирную.
Не обращай внимания, — одними губами прошептал Хаджи, увидев, что брат настороженно рассматривает содержимое своей тарелки.
Часы пробили ровно три дня. По радио заиграл набивший оскомину хит этого лета: песня про девушку, которая очень хочет очутиться на море.
— Опять эту хрень крутят, — прокомментировал любитель пива. Бабулька промолчала и продолжила с остервенением вгрызаться в пирожки.
— Боже мой, Хаджи, смотри, — сказал Слай, цепляя что-то на вилку. Хаджи взглянул, и ему моментально стало плохо: он мог поклясться, что в тарелке Слая были самые настоящие лягушачьи лапки.
Неожиданно, видение как тогда, на набережной, накрыло его с головы до ног. Хаджи снова ощутил давящую тяжесть свинцовой капсулы, заточенной в камень, и хриплое дыхание существа, которым был он сам. Повсюду были провода и трубки, поддерживающие жизнь, а перед глазами — черное как нефть море.
Звук микроволновки пробудил его ото сна.
— Как вы находите наш город? — снова спросила пожилая женщина, после того, как официантка поставила на ее стол новую партию пирогов. Она грызла их своими золотыми зубами, а вишневый сироп, напоминающий кровь, тек по ее губам.
— У нас такая погода до конца осени: ни дождичка, — повторила бабулька. Ее платье цвета фуксии было обильно залито вишневым соком.
— Что за черт….
– прошептал Хаджи и взглянул на Слая. Но тот не реагировал. Отшвырнув вилку, он кашлял в бумажный пакет, а лицо его приобрело землисто-зеленый оттенок.
— Вчера был дождь из лягушек, — громила пригубил почти полный стакан. — С утра я уже съел двух жирных жаб.
Песня про девушку и море оборвалась на полуслове и началась заново, словно играла не по радио, а на заезженной пластинке.
— Слай, уходим, — в ужасе произнес Хаджи, схватив брата за рукав.
Вокруг творилось какое-то безумие. Весь этот город был словно местом из ночных кошмаров. Или же они со Слаем просто сходили с ума.
У входной двери путь им перегородили те самые подростки-близнецы. В руках у одного из них было что-то склизкое и мерзкое.
— У нас такая погода до конца осени, — сказал один.
— Ни дождичка, — закончил второй, но Хаджи уже не слушал.
— С дороги, — пригрозил он и выволок блюющего Слая на улицу.
— Нас отравили, — промычал тот, — Вода… в кулере…
— Нет, — Хаджи начал кое о чем догадываться. — Все гораздо интереснее.
Они добрались до номера через двадцать минут. Заперлись изнутри и, несмотря на жару, плотно закрыли окно.
— Зуб даю, что завтра поезда не будет, — сказал Хаджи.