Биртман 2
Шрифт:
– По поводу места, на поле, в центре конечно же нам нужен такой игрок. А чем собственно игра будет отличаться? Может и мы что-то новое привнесем в игру. Место в составе, естественно если игры нет, то и места нет, но сегодня оно бы точно было твое. Возраст? Не проблема. У нас вот Кожемякин чуть старше был, когда уже начал в основе играть. А сейчас! Вот вам бы с ним в паре?
– Кожемякин. – щелкнуло у меня в мозгу. – С ним все хорошо?
– К сожалению, он сейчас в больнице…
– Он выжил?!
– Конечно выжил,
– Ну кто от травмы на поле умирает? Ну вы даете. Травму получил в октябре, сезон не доиграл, врачи разное говорят. Но может еще образуется. Может еще вместе сыграете.
– А-а… Травму-у, – понял я, что вероятно еще есть шансы исправить ситуацию и до истории с лифтом еще есть время.
– Вот кстати Кожемякин тоже у нас, с дисциплиной было в одно время… - Качалин осекся, глядя как Бесков качал головой.
– Что там было с дисциплиной? – заинтересовался я. – Отстранили от игр кажется? – сам же и ответил. – А тут у меня полное взаимопонимание с тренером.
– Нельзя не работая над собой и прогуливая тренировки достичь успеха. – покачал головой Качалин.
– Конечно. Но все же го… гхм… - чуть не ляпнул «господа» - Годы тратить на попадание в состав я не планирую, – сказал я другое. – Товарищи, думаю дискуссию пора заканчивать. Очень много у меня дел. Спасибо, было интересно увидеть и поговорить с легендами футбола. Честно, - приложил я руку к груди. – Но просто очень спешу.
– Мальчишка! – хлопнул рукой по своей ноге от досады Бесков.
– Мы и-за него приехали сюда, можно сказать. А он… - проворчал Качалин.
– Значит рано еще. Ветер в голове, не о том думает, не понимает. Что можно понять в шестнадцать лет? Рано еще, ребенок.
– Про военкомат забыли сказать. – вспомнил Качалин.
– М-да, ну да все равно рано еще, видимо. Вот хотя бы полгода поиграет в этом болоте что именуется второй лигой. Может что-то понимать начнет.
– Почему его не заинтересовали наши аргументы. Кубок УЕФА, сборная!
– Не знаю, видимо и впрямь маленький еще, наивный. Не понимает, что Лисецк не будет никогда играть в европейских кубках и в высшей лиге.
– А может нам с его родителями поговорить?
– Не знаю. Разве что специалиста нашего отправить. Самим думаю не стоит ездить.
– Н-да, неприятно вышло. Зря ездили.
– Отчего же зря? С Федосовым неплохо поладили. Да и присмотрелись к команде, к тренеру и игроку. Позовем чуть позднее.
– Все равно не понимаю. Может мы плохо объясняли…
***
– Зиня!
– Да тренер.
– Нам надо поговорить.
– Ну что же надо так надо.
– Я знаю, что ты из будущего. – заявил прямо наш «латыш».
– Хорошая шутка… А, впрочем, ладно, если я оттуда, то и вы тоже.
– Путин. – сказал он мне словно пароль.
– Байден! – ответил я отзывом.
– Ага. Точно. Только я из Британии.
–
– Из какого ты года?
– Двадцать второго.
– И я!
– Есть вероятность что это другой мир и что мы с вами из разных миров.
– Оу… да, я думал о таком варианте. Ты нашел отличия?
– Возможно, но не уверен. Я плоховато знаю историю и географию.
– Я пока не видел отличий, но я тоже не гений и тем более мы в России.
– В СССР.
– Да. Точно.
– Какие планы?
– Выживать, жить. – пожал тот плечами.
– А как вы оказались в СССР?
– Не знаю, кажется я упал в своем мире, упал и ударился головой. Поскользнулся, очнулся, а тут лето. А ты?
– Не знаю, я просто проснулся, точно не помню момента попадания. И как вы умудрились не попасться? Англичанин в СССР?! Это же как сюжет для комедии.
– Я немного знал русский, по паспорту оказался латыш, что с такого взять. Ну и удачно переехал подальше от всех, кто знал меня до вселения. И в начале немного повезло. А вот как тебе удалось не вызвать подозрение родителей? Родители же сразу должны были понять! И кстати, как у тебя с ними вообще?
– Это странно, но у меня осталось какое-то отношение к ним, теплота что ли. Я и впрямь легко стал считать их родителями. Очень много осталось эмоций от тела, привычек, желаний.
– Память? – заинтересовался Робертович.
– Нет, память нет, но видимо того что осталось хватило, что бы линия поведения была примерно такой же.
– У меня ничего не осталось от того парня, но он был одинок может быть поэтому. А может потому что он повесился.
– Как?!
– Да вот так. Я с петлей на шее очнулся.
– А память?
– Нет, тоже не осталось. Ничего. Слушай, а сколько тебе на самом деле? Или как это правильно сколько тебе было там?
– Сорок. Но… я и впрямь чувствую себя молодым и притворяться мне даже не приходится. Это шикарный шанс, и я наслаждаюсь им, я не притворяюсь просто я живу. Ну и то что я говорил, от того парня осталось слишком много, иногда я чувствую себя вообще другим человеком. Это очень странно и пугает.
– Ха! Чувствует он себя молодым. Ты и был молодой! Это… Это хорошо. Мне было уже около пятидесяти.
– Ух! А впрочем, так ли велика разница?
– Да-а, кто его знает, может и велика. Но я был очень рад такому омоложению. Так что несмотря на вот эту палку, и даже на Советский Союз я не стал вешаться. И тоже очень доволен.
– Что будем делать? Бежать в Британию не собирались?
– Думал об этом, но…
– Но?
– Ты знаешь, Британия уже не та. И не только она, весь запад уже не тот, что я видел в молодости. Я ведь приехал в раннем возрасте из России с матерью, я не совсем что бы коренной англичанин. Советский Союз не так уж плох.