Битцевский маньяк. Шахматист с молотком
Шрифт:
Логопедический интернат официально работал по той же программе, что и другие общеобразовательные учреждения столицы, но на деле он походил на школу не больше, чем тюрьма, колония или детский дом. Сюда попадали дети с дефектами дикции, сложностями в обучении и проблемным поведением, но так или иначе всех воспитанников объединяло одно: они были не нужны родителям. Помучившись какое-то время с трудным ребенком, семья приходила к выводу, что государство с воспитательной функцией справится лучше, и отдавала чадо в спецшколу с пятидневной учебной неделей. Обычно поначалу родители вечером пятницы забирали сына или дочь до понедельника. Спустя месяц они уже приезжали в субботу и отдавали подростка вечером воскресенья, чтобы тот не опоздал на первый урок. Потом многие уже и вовсе забывали увозить детей на выходные, и только гневные звонки сотрудников интерната напоминали людям о том, что у них есть ребенок.
– …Она попыталась отобрать у меня фонарик, понимаешь? Тот самый, который дедушка подарил, – сжав кулаки, чтобы сдержать рвущуюся изнутри ярость, рассказывал Александр, когда мать приехала по настоянию педагогического состава в интернат, чтобы забрать его на выходные.
– Зачем тебе фонарик в школе? Сказали отдать – значит, нужно отдать, вечно ты мне проблемы придумываешь, – с плохо скрываемым раздражением говорила женщина, которой было совершенно не интересно, что там случилось с фонариком. Конечно, педагоги правы, а сын – ошибается. Он вообще ребенок, он только ошибаться и умеет, весь в отца пошел…
Дома Сашу ждал неприятный сюрприз. На его месте в маленькой комнате теперь спал брат отчима, а ему досталась кровать, принадлежавшая дедушке.
– Не смей даже садиться на мою кровать, понял? – прошипел подросток, увидев незваного гостя.
– Да, конечно, без проблем, малой, – прогундосил мужчина, переворачиваясь на другой бок.
Он даже не пытался услышать, что там говорит мальчишка, так как всю ночь разгружал вагоны и теперь ему хотелось уснуть, умереть или выпить. Ни о чем другом думать не получалось. На следующий день мужчине пришлось отбиваться от Саши, который набросился на него с кулаками, застав сидящим на кровати деда.
Через пару дней Александр вернулся в интернат, и больше никто не мешал мужчине сидеть на том месте, которое ему нравится. Пичушкин снова очутился в комнате, где на десятке двухэтажных кроватей спали воспитанники. Здесь все подчинялось раз и навсегда установленным правилам и законам. Старшие били младших, сильные изводили слабых, богатые покупали дружбу бедных. Последний вариант Александр просек сразу. Когда он только приехал в заведение, оказалось, что за все придется платить. Многие советские люди считали, что карманные деньги детям не нужны, поэтому Наталья никогда не давала сыну ни рубля. А теперь вдруг выясняется, что требуется срочно внести какую-то плату за месяц.
– Мать сказала, что передаст с тобой! За воровство хочешь в тюрьму пойти? – верещала классная руководительница.
До этого Пичушкину кое-как удавалось существовать на выклянченные у отчима копейки, но заплатить за целый месяц он точно не мог. Учительница пригрозила ему колонией, если он не принесет к завтрашнему дню деньги, которые ему передала мать. В то, что Наталья забыла об этом или у нее попросту не хватало средств, педагог верить отказалась категорически. Саше пришлось обратиться за помощью к старшекласснику. Тот ухмыльнулся, вынул из школьной сумки тетрадку, вырвал из середины двойной лист и положил его вместе с ручкой перед Пичушкиным.
– Пиши: я, такой-то, добровольно ухожу из жизни. В моей смерти прошу никого не винить. Число. Подпись, – приказал парень.
– Зачем мне это писать? – поразился Саша.
– За деньги, – фыркнул начинающий ростовщик. – Не вернешь – расписка мне пригодится.
Саше пришлось нацарапать продиктованные старшеклассником слова, чтобы принести на следующий день учительнице деньги. Вскоре он вернул долг тому парню, а урок усвоил надолго: за деньги можно купить дружбу, верность и, в конце концов, жизнь. Это открытие показалось ему крайне любопытным. Правда, денег у него не водилось, но их можно было добыть. Например, встать у метро и клянчить «на мороженое», обчистить карманы родственников, собрать и сдать бутылки или помочь кому-нибудь с переездом. Саша считал унизительным побираться и омерзительным воровать. Число вариантов заработка из-за этого сильно сокращалось, но у подростка все равно сохранялось четкое убеждение: деньги можно добыть, если постараться. Так и вышло. Всякий раз, когда кому-то из соседей в их доме нужно было перенести что-то или куда-нибудь сбегать, Саша всегда соглашался помочь за небольшую плату. К парню из-за этого стали хорошо относиться и иногда платить даже больше, чем он рассчитывал. Пару раз приезжал дедушка Эльмурад и оставлял внуку немного денег на карманные расходы. Все добытое Пичушкин обычно тратил на друзей, считая, что если они
В интернате училось много детей из семей алкоголиков. Таких ребят сдавали сюда, только чтобы органы опеки не возмущались. К этим воспитанникам родственники не приезжали вовсе, у них никогда не было денег и личных вещей.
– Сбегаем в ларек за булочками? – спросил однажды Александр у одного из новоприбывших. Мальчик весь день просидел в углу коридора и, казалось, боялся даже смотреть на окружающих.
Все воспитанники то и дело сбегали «за забор», но в тот день никто не согласился присоединиться к Пичушкину, поэтому он обратился к новенькому. Мальчик еще сильнее вжал голову в плечи и покачал головой.
– Денег нет? – ухмыльнулся Александр. – Пойдем, я плачу.
Парнишка в нерешительности стал озираться по сторонам, но здесь не было никого, кто мог бы подсказать ему правильный ответ. В таких ситуациях человек обычно повинуется приказу, так как просто не видит другого варианта.
День за днем Александр учился жить по правилам интерната, все больше вникая в тонкости человеческих взаимоотношений. В этой своеобразной системе сотрудники заведения были врагами, а те, кто с ними сотрудничал, – крысами. В основном к числу «грызунов» относились девочки. Они жили в другом блоке, стремились хорошо учиться и всеми силами старались понравиться учителям. Крысы. Что с них взять? Слабый пол. Они биологически к сопротивлению неспособны. В крыле мальчиков героем считался тот, кто сумел не подчиниться. Не подчиняться проще всего было путем систематического невыполнения домашних заданий. Учить что-то, готовиться к урокам значило согнуться и покориться, стать крысой. Да и ради чего? Все выпускники прекрасно понимали, что никуда, кроме ПТУ, они не поступят. Выбирали между двумя училищами, с которыми сотрудничал интернат. Кое-кто из особенно смелых шел куда-то еще. Впрочем, какая разница? Спустя несколько лет все так или иначе будут получать одинаковую зарплату, которой хватит на половину месяца. Оставшиеся две недели придется бегать по друзьям с просьбами «занять до получки» или в поисках подработки.
У КОГО ЕСТЬ ДЕНЬГИ, У ТОГО И ВЛАСТЬ. ЕСЛИ У МЕНЯ ОНИ ЗАВОДИЛИСЬ, Я ИХ ТОЛЬКО НА ВЛАСТЬ И ТРАТИЛ. ЭТО САМОЕ ЦЕННОЕ. ОСТАЛЬНОЕ ЛЮДИ ПОКУПАЮТ, ЧТОБЫ СМИРИТЬСЯ С ТЕМ, ЧТО У ТЕБЯ НЕТ ВЛАСТИ.
Поскольку интернат носил гордое звание логопедического центра, там действительно работал логопед. Однако каким-то удивительным образом дефекты дикции у детей тут обычно усиливались, а вот трудности в обучении действительно переставали всех волновать, так как никто не требовал от будущих выпускников ПТУ даже более или менее приемлемых знаний в области русской литературы или алгебры. С течением времени уровень всех учащихся выравнивался путем снижения требований к тем, кто еще на что-то был способен. В выпускном классе Александр все так же совершенно не понимал, по какому принципу расставляют запятые в тексте, картавил и, когда нервничал, начинал шепелявить. Большинство детей здесь имели нарушения речи, поэтому Александр не видел в этом проблемы и не хотел что-то исправить. Поступив в училище, Пичушкин заметил, что сокурсники часто отходят от него, едва он начинает говорить, но никогда не связывал это с особенностями своей дикции.
Впрочем, нельзя мазать все черной краской. В интернате работало много учителей, которые искренне хотели научить детей своему предмету, помочь найти место в жизни и реализовать себя, но кому до этого было дело? После училища разберутся, в плотники идти или в электрики. Молодых педагогов, которые стремятся хоть что-то изменить, такая структура быстро ломает или выплевывает с клеймом позора в трудовой книжке.
Учительница литературы отмечала нетривиальные способности Пичушкина к литературе. Всякий раз, когда они проходили на уроке какой-нибудь короткий текст, парень выдавал сложный аргументированный анализ. Конечно, он никогда не прикасался к домашним заданиям, но даже работы на уроке хватало для того, чтобы иногда ставить ему пятерки. До сих пор Пичушкин насмехался над теми, кто был на хорошем счету у учителей, но теперь вдруг понял, как приятно быть в чем-то лучшим. Если раньше он не стремился получать отличные оценки, то теперь иногда даже стал готовиться к урокам или читать летом что-то из заданной классики. Пару раз на родительских собраниях учительница отмечала успехи подростка в литературе, но мать Пичушкина, слыша такие слова, только усмехалась, а потом еще месяцами припоминала сыну: