Битва драконов. Том 1
Шрифт:
В этот момент из подлеска, рыча на малых оборотах, выехал черный внедорожник армейского типа, только переделанный под гражданское авто, с высоким просветом, широкими шинами и хромированной радиаторной решеткой, на которой поблескивал шильдик Дуэльной Комиссии: венчавшая перекрещенные шпаги малая императорская корона.
— А вот и главные лица сего действия, — оживилась Бельская. — Кто будет разводить драчунов?
Машина свернула направо, чтобы берег реки оставался свободным, и неожиданно пристроился к «рено-соболю» Антонины. Захлопали дверцы, наружу выскочили два широченных, облаченных в темные
— Граф Апраксин! — выдохнула Антонина и пихнула локтем Юлю. — Сам Апраксин соизволил приехать!
— А кто это такой? — переспросила девушка, догадываясь по интонациям подруги, что перед ними стоит не простой чиновник.
— Как будто не знаешь! — фыркнула Бельская.
— Представь себе, вообще не интересовалась подобным вопросом, — в ответ фыркнула Юля. — Добропорядочные девушки не выясняют отношения на дуэлях. Для этого и существуют мужчины.
— Председатель Дуэльного Комиссии. Точно говорю, отговаривать от дуэли приехал, — возбужденно прошептала Тоня. — Значит, появились какие-то варианты.
Юля ничего не ответила и с растущим напряжением смотрела, как граф — немолодой уже мужчина с благородной сединой и удивительно чистым лицом без единой морщины — вышел на середину поляны, остановился. Ткнув тростью в землю, он наклонил голову и стал чего-то ждать в наступившей звенящей тишине.
— Пошли, — сказал Никита друзьям, как только понял причину заминки распорядителя дуэли. — Граф хочет, чтобы мы собрались вместе.
Одновременно с ним от компании, собравшейся возле зарослей, отделились Велимир, Арсений Бельский и еще один молодой человек, которого Никита не знал. Все шестеро, а также нейтральный Целитель, найденный адвокатами сторон, сошлись на середине поляны и замерли.
Апраксин поднял голову и цепко взглянул на Никиту. В его серых, со странной поволокой глазах что-то мелькнуло и пропало, не давая эмоциям прорваться наружу. Потом так же оценивающе поглядел на замершего Велимира, проявив удивительную способность не замечать никого более.
— Здравствуйте, молодые люди, — голос у графа был хорошо поставленным, звучным, поэтому он говорил тихо, чтобы зеваки ничего не расслышали. — Во-первых, хочу выразить свое неудовольствие тем, что дуэль проходит не рано утром, как положено. Тем самым вы отрываете большое количество людей, вынужденных заниматься вашим вызовом в неурочное время, от своих дел. Во-вторых, идея провести дуэль со зрителями, смею напомнить, дурна по своей задумке. Это не развлекательное действо. Для подобного мероприятия достаточно секундантов и Целителя. Они вполне могут оповестить всех заинтересованных лиц о произошедшем событии.
Апраксин поглядел куда-то поверх голов собравшихся и спросил:
— Способ дуэли остался неизменным? Рукопашный магический бой?
— Да, — одновременно ответили Никита и Велимир.
— Как вы собираетесь обеспечить защиту зрителей? Не вижу операторов защитных щитов. В связи с их отсутствием я имею право запретить выяснение ваших отношений.
— Операторы есть, — ответил Велимир, и Никита кивнул в подтверждении. —
— Каков их ранг? — продолжал спрашивать Апраксин, совершенно не волнуясь о времени, как будто сам недавно не проявлял недовольства.
— Шестой-седьмой, — Велимир стал нервно переступать с ноги на ногу.
— Допустимо, — кивнул граф и впервые открыто посмотрел на обоих молодых людей. — Ваши претензии остаются в силе? Не желаете протянуть руку примирения?
— Нет! — воскликнул Шереметев, на что Апраксин недовольно поморщился.
— Нет, — сказал Никита спокойно и вдруг увидел Юлю, сидевшую в компании какой-то девушки под кустом. По сердцу словно мягким пушистым перышком провели. Сразу стало хорошо. Ему показалось, что он слышит тихий голос; «я буду переживать за тебя, нахальный вологодский отшельник, хотя ты этого не достоин».
Никита про себя улыбнулся и мысленно послал воздушный поцелуй в ее сторону в виде призрачного скрипта. Если девушка умеет расшифровывать подобные послания — поймет. Ага, вздрогнула — и нахмурила брови. Вот же злючка.
— Условия без изменений? — продолжал допытываться распорядитель.
— Я хочу дополнить условия, — бесстрастно произнес Никита, отбрасывая ненужные мысли в сторону.
Велимир возмущенно вскинулся, но ладонь графа, поднятая вверх, остудила его пыл.
— Что именно вы хотите дополнить, господин Назаров?
— В случае моей победы семья Васильевых освобождается от вассальной присяги Бельским и не будет преследоваться кланом Шереметевых и родом Бельских, — отчеканил Никита.
— Хм, — все-таки эмоции появились на лице Апраксина: заинтересованность и какая-то досадливая, едва видимая гримаса. Может, он ожидал иных слов? — Неожиданно. Впрочем, я обязан услышать согласие второй стороны.
— С моей стороны тоже будет дополнение, — сжав зубы, ответил Велимир. — Побеждаю я — господин Назаров отдает свой контрольный пакет акций нового предприятия в мои руки и никогда, ни под каким предлогом не поселяется в Петербурге.
Кто о чем — а вшивый о бане. Неужели княжич не понимает, что своим вхождением в совет директоров он ничего не добьется и не сможет передать управление в руки отца? Да Меньшиковы со Строгановым его сожрут, а косточки перемелют. А насчет второго дополнения можно не волноваться. Никита не даст противнику ни единого шанса на победу. В противном случае его скушает Тамара. Она все-таки планирует вернуться в Петербург, хоть и старается не напоминать об этом.
В зрачках графа заиграли веселые искорки. Его губы дрогнули то ли в усмешке, то ли в желании что-то сказать, дескать «каков ход этого шустрого юноши? Что будешь делать, Назаров?»
— Я согласен, — даже не стал колебаться Никита. — Давайте уже приступим к делу.
— Ваши требования я принимаю к действию. Вынужден предупредить: по высочайшему повелению императора ваш случай находится на контроле, — голос Апраксина отвердел до состояния гранита. — Никакого смертоубийства. Бой заканчивается, если один из соперников попросит пощады.
— Никогда! — не выдержал Велимир, прерывая распорядителя. Лицо его заалело пятнами. — Шереметевы пощады не просят! Вы еще предложите встать на колени, граф!