Битва местного значения
Шрифт:
– Единым клянусь, там он!
Кирилл поднял нейтрализатор и успокоил старшину.
Четыре часа тот не будет чувствовать боли в сожженном мизинце. А больше капралу Кентаринову с прапорщиком Ломанко и не потребуется. Через четыре часа они будут либо на коне, либо в полном говне!
– Снимите с него ограничитель подвижности, Оксана! Думаю, эта штука нам еще пригодится.
Кирилл надел ПТП.
И они покинули дом.
«Чертенок» пребывал на прежнем месте.
Забрались в кабину.
Кирилл оторвал машину от дорожного
Атээска проплыла по Первой Поперечной, свернула на проспект (Кирилл так и не удосужился узнать его название), миновала три квартала и снова свернула, теперь уже на Четвертую Поперечную.
– Вам не страшно рядом со мной находиться? – спросил Кирилл.
– Нет, – сказала Оксана. – Я бы и сама сделала то же самое.
– Вообще-то мне приходилось убивать людей. Но пальцы им сжигать пока не довелось.
– Вас мучает совесть?
Кирилл прислушался к себе.
Если что-то его и мучило, то уж всяко не это чувство.
– Нет, совесть меня не мучает.
Он мог бы сказать, что его мучает страх за судьбу близких… Но, во-первых, кроме Светланы, близких у него не было. Ну разве что Доктор Айболит… А во-вторых, это было бы слишком пафосно, чтобы выглядеть правдой. В общем, натуральный летучий мусор… Если что его и мучило, так это тревога, которая по-прежнему плыла с юга. Но назвать это чувство мучительным в физическом смысле тоже было бы изрядным преувеличением.
– Меня мучает не совесть, – повторил он. – Меня мучает то, что со мной пытаются сотворить без моего ведома.
– Но ведь вы заранее знали, что так и будет, когда шли в Галактический Корпус.
Кирилл удивленно глянул в сторону Оксаны.
Это еще что за беседы по душам? Неужели ее потрясло то, что он спалил мизинец полицейскому? Вряд ли… Эсбэшников не тронешь человеческими мучениями!
– Да, когда я шел в галакты, я знал, что так и будет. Так оно и есть, и меня это не беспокоит. Я готов позволить определенное насилие над собой вышестоящим офицерам, потому что сам, в свою очередь, имею власть над нижестоящими. Это нормально даже не при армейском порядке, у безмундирников – то же самое. Но я не давал права совершать над собой насилие нелюдям…
Он замолк, потому что они уже оказались возле дома номер сто пятнадцать.
В конце концов, вряд ли она поймет, что может чувствовать салабон с висючкой… Впрочем, что это за уничижение? Давно уже он не салабон. И именно поэтому он не потерпит над собой власти врага!
Дом выглядел совсем заброшенным, и Кирилл снова вышел в виртуальность. Убедился, что никаких сюрпризов незваные гости здесь не дождутся.
Потом они выбрались из атээски и подошли к двери. Кирилл нажал сенсор звонка, прислушался.
Тишина царила за дверью. Мертвая тишина.
Тогда он осторожно постучал. Два стука, после паузы один, после паузы еще два. Когда посетитель хитро стучит – он не случайно подошел к двери.
– Кто там? – послышался из-за двери испуганный голос.
– Военная полиция.
– Это вы, старшина?
Кирилл открыл забрало шлема.
– Я, – сказал он глухо. – Открывайте, Боровский.
И дверь открылась.
Кирилл рванул ее так, что Боровский чуть не вылетел на тротуар. Однако удар кулака в челюсть загнал его назад.
Незваные гости зашли в прихожую, прикрыли дверь. Кирилл включил свет и снял ПТП. Оксана последовала его примеру.
Боровский копошился на полу, безуспешно пытаясь встать. Кирилл схватил его за шкирку, поднял, встряхнул. Потащил в комнату, бросил в подвернувшееся кресло.
Кресло оказалось рухлядь рухлядью, однако выдержало. Еще пара таких же антикварных вещей стояла с другой стороны не менее антикварного стола.
– Вот что, господин Боровский, – Кирилл продемонстрировал банковскому служащему свой трибэшник, – расскажите-ка мне, с какой стати вы летали в район Хрустальных гор пару недель назад.
Боровский поднял голову, и Кирилл на сей раз опешил: все-таки косые ромбики зрачков все время оказываются неожиданными.
– Я никуда не летал, – сказал клерк, подбирая под себя ноги. И бросился на Кирилла, норовя попасть ногой в промежность.
Шустрый оказался банковский служащий!.. Впрочем, сейчас он был не банковский служащий, сейчас он был автомат неведомого врага.
И Кирилл новым ударом в челюсть отправил его назад, в кресло.
На сей раз рухлядь не выдержала, и падение тела сопровождалось радующим ухо треском.
Встать сразу банковский служащий не сумел.
Кирилл посмотрел на Оксану. Та поморщилась и показала ему ограничитель подвижности.
– Не надо, – Кирилл мотнул головой. – С этим типом мы и так справимся!
Боровский продолжал копошиться, но встать по-прежнему не мог.
Кирилл напялил на голову ПТП и велел ИскИну записать все, что будет происходить в комнате. Снял шлем, пристроил на стол. И только после этого подошел к банковскому служащему, приподнял, встряхнул.
– Я прекрасно знаю, Боровский, что вы летали в район горы Бедовая. Именно вы… Мне просто надо знать, что вы там делали и кто вас туда послал.
– Кто меня мог послать? – пробормотал Боровский. – Никто меня никуда не посылал…
Глаза его с ромбовидными зрачками вдруг остановились, закатились, тело обмякло, и он бы кулем свалился на пол, кабы его не держали за шкирку.
– Что? – взревел Кирилл в бешенстве. – Куда? Стоять!
Комната вдруг покачнулась, и Кирилл с трудом удержал равновесие.
Что за дьявольщина? Неужели Оксана саданула его по голове?.. Но нет. Прапорщик стоит на своем месте и смотрит на него, и во взгляде ее нет даже удивления.