Битва на кончике иглы
Шрифт:
— Весь в дерьме смотрю на небо, от Костлявой жду привета, — прошептал он вслух, неожиданно поймав себя на мысли, что получилось в рифму.
Послышались шаги и голоса. Он повернул голову набок и увидел Талого. Сгибаясь под тяжестью ведра, он возвращался. За ним шел Цыпа. Тоже с ведром.
— Ты чего еще в одежде? — возмутился Талый. — Не понял, что сказано было?
Желток перевернулся на бок, дотянулся до пятки рукой и стянул кроссовки. Потом с трудом избавился от штанов. Трусов на нем не оказалось. Он неожиданно вспомнил, что попросту не надел их, когда одевался в квартире у Пашко.
Талый
— А теперь переползай на чистое место и мылься…
Потом Желтку привезли другую одежду. Новые джинсы, футболку, носки и кроссовки. Одевался он уже на крыльце.
— Все равно воняет, — потянув носом воздух, цокнул языком Цыпа.
— Это уже кажется, — уверенно заявил Талый.
— Даже если так, хоть выглядит как человек, — резюмировал Цыпа.
— Отсюда вывод, — направляясь в дом, усмехнулся Талый. — Надо его почаще в парашу окунать…
— Куда его теперь?
— Пусть заходит, — разрешил из глубины дома Хирург. — Нечего во дворе светиться. Дом хоть и на отшибе, мало ли кого мимо понесет?
— Слушай, а его колоть не пора? — спросил Талый.
Желток замер.
— Пока перебьется, — ответил Хирург. — Позже. Если скулить начнет, дашь ему «баян».
— А куда ты их дел?
Желток весь превратился вслух.
— В коридоре старый холодильник, — стал объяснять Хирург. — За него руку сунешь, наткнешься. Только смотри, не перепутай шприцы. Тот, что зеленый, не вздумай дать.
— Я в курсе, — ответил Талый.
Желтка охватила тревога, а сердце учащенно забилось. Так вот, значит, где Хирург устроил тайник! — он заглянул в коридор. У стены, в самом дальнем углу, стоял развороченный холодильник. Дверца была снята, а на полках лежал всякий хлам. «Нет, красть ничего не надо, — стал уговаривать себя Желток. — Сами дадут…»
Не перепутать и не ошибиться, в шприцы зеленого цвета бандиты набирают смертельную дозу. На сей раз она наверняка приготовлена для бывшего мента.
Когда Желток вошел в дом, Хирург сидел за столом. Напротив него Пашко. Между ними лежали какие-то документы. Бывший полицейский за ночь изменился до неузнаваемости. Кроме того, что его увеличившееся до размеров подушки лицо и гигантские уши стали иссиня-черными, такого же цвета было и тело. Ему раздробили молотком на левой руке все пальцы, выбили передние зубы, отбили внутренности. Хирург прекратил его пытать лишь под утро, когда Пашко рассказал все, что от него хотели… Как выяснилось, крышей Ходжи на самом деле был начальник следствия Сиротинского ОВД. Тот, в свою очередь, тоже имел связи, которые терялись где-то в недрах прокуратуры.
Желток прошел в комнату и сел на диван.
— Сейчас приедут нотариус и человек, который даст тебе деньги в долг, — заговорил Хирург. — Вы оформите договор займа, зарегистрируете его у нотариуса, который также здесь будет, а деньги отдашь мне. Это будут отступные.
— Сколько? — пробулькал Пашко.
— Половина
— Она стоит дороже, — прохрипел Пашко.
— Больше ты ему вернуть не сможешь, — пояснил Хирург. — А эта сумма в самый раз…
— Мне столько не надо, — неожиданно заявил Пашко. — Один миллион двести тысяч есть… Часть дома, часть в банке.
— Послушай, — Хирург наклонился к нему через стол, — торговаться потом будешь с кредитором, а мне ехать надо.
Желток знал, Пашко никому денег отдавать не будет. И не потому, что решит «кинуть» Хирурга или обратится в полицию. Нет. Просто он отсюда вовсе никуда не уедет. Его убьют. Труп найдут у железной дороги, а в одном из купе ехавшего на юг поезда окажутся его личные вещи и купленный им билет. Этой частью операции занимались Череп и Дэн. Конечно, можно было просто спрятать Пашко где-то в лесу. Но тогда он будет считаться пропавшим без вести и операции с недвижимостью станут невозможными. Через пару месяцев объявится кредитор, который присвоит себе квартиру. Ни у кого не вызовет подозрения, что человек взял в долг огромную сумму под залог квартиры. Ведь к тому времени станет ясно, что Пашко убил свою подружку и подался в бега.
— Хирург, Гуревич прикатил, — раздался из коридора голос Талого. — Только он не один. Там мужик какой-то за рулем…
* * *
Матвей заглушил машину и посмотрел на Гуревича:
— Точно здесь?
— Точно, — кивнул ростовщик и поежился.
Матвей перевел взгляд в окно. За высоким деревянным забором из прогнивших и почерневших досок виднелась лишь часть двухскатной шиферной крыши и росшие вокруг нее деревья. Дача находилась на окраине поселка. Можно сказать, на отшибе. Сразу за дорогой начинался сосновый лес.
— Звони, чего сидишь? — напомнил Матвей Гуревичу.
Морщась и что-то бормоча себе под нос, ростовщик достал телефон. За ночь, которую он провел в мастерской на раскладушке, его нога сильно отекла и посинела. Бедняга умолял отвезти его сначала к врачу. Матвей был непреклонен: только после того, как вся команда Хирурга окажется нейтрализованной. На случай, если Гуревич не прекратит скулить, Матвей пообещал отрезать ему ступню.
— Приветствую, — глухим голосом заговорил ростовщик в трубку. — Я у ворот… Что? Да нет, не выйдет. Тут обстоятельства поменялись. Я в машине все оформлю. Почему? — он покосился на Матвея. — Ногу сломал… Так… Какие менты?! — завопил он. — Тогда ворота открой, мы въедем. Нет… За рулем товарищ, потому что я не могу ехать…
Матвей понял, говорившего с ростовщиком насторожило, что он не может войти в дом, а просит вынести все документы на улицу. Еще стало ясно, что за ними наблюдают, раз уже знают, что машиной управлял другой человек.
— А где твой нотариус? — Матвей посмотрел в зеркало заднего вида и увидел ехавший по дороге зеленого цвета минивэн.
— Его, кстати, Константин Олегович зовут, — оглянувшись назад, с назиданием сказал Гуревич. — Фамилия Озеров.
Поравнявшись с ними, малолитражка съехала с дороги и встала. Из-за руля выбрался худощавый мужчина в очках. Приветливо помахав рукой Гуревичу, он некоторое время разглядывал Матвея.