Битва начинается

Эхерн Джерри

– Хорошо. Я понимаю, когда люди высказываются прямо. Мне кажется, вы не правы, и, что еще хуже, я думаю, вы вскоре поймете, что были не правы. Поэтому считайте, что приглашение остается в силе.

– Спасибо, – искренне ответил Холден.

Холден посмотрел на часы. Было пора уезжать.

– Когда вы собираетесь начать носить эту штуку постоянно?

– Пока не возникнет непосредственная необходимость, – ответил Холден. Ветер слегка усилился. Если так пойдет дальше, микрофоны на церемонии не смогут работать нормально. – Это все равно, как страховка от пожара, Руфус. Когда страхуешься, не обязательно весь день сидеть и ждать, когда загорится дом; тем не менее, знать, что ты застрахован, это успокаивает.

Барроус перезарядил пистолет. Тут он вновь улыбнулся.

– Но в случае со страховкой, Дэвид, тебе не обязательно всегда иметь при себе полис; надо просто помнить название компании, и, если что-то случится, у вас все в порядке. Но ведь, если вас прижмут к стенке, нет смысла кричать: «Беретта», так ведь?

Дэвид Холден промолчал.

Глава четырнадцатая

Элизабет Холден сидела на краешке стола Дэвида Холдена; стол был непривычно чист, наступили каникулы. Свет падал полосами через жалюзи на ее лицо и тело; дым сигареты, зажатой между указательным и средним пальцами правой руки, медленно таял в воздухе. Холдену пришло в голову, как сексуально выглядит Элизабет. На ней было черное шерстяное платье с круглым воротником и длинными рукавами; на шее было ожерелье из белого жемчуга, в ушах маленькие жемчужные серьги, на руке золотые женские часы «Ролекс», подаренные ей родителями (она одевала их лишь по особым случаям). Черные волосы были зачесаны наверх, отдельные локоны свешивались на виски и шею. Она сидела, закинув ногу на ногу, подобрав платье до бедер; наполовину сняв туфлю, она махала ногой, как будто соблазняя его.

– Ты похожа на сексапильную клиентку частного детектива в боевике, – сказал он ей, снимая туфли.

– Я сижу не дождусь, пока ты разденешься до подштанников, потом я закричу: «Насилуют!», откинусь на стуле и буду смеяться, – сказала она. – В этом есть преимущество, – начала она, сменяя тему, – когда твой муж носит только черные, коричневые и синие галстуки. Он говорит тебе принести синий костюм, и ты сразу понимаешь, какой галстук принести вместе с костюмом.

– Я думал одеть коричневый галстук. Он лучше смотрится с белыми носками, – сказал он, указывая на ноги. Он начал снимать джинсы. – Мэг с Дэйвом присмотрят за Айрин? Я помню, как она в прошлый раз появилась на церемонии вручения дипломов. Она была похожа на китайского пожарного.

– Сейчас она повзрослела. Как настоящая леди. На ней белые перчатки. И белая шляпка с прошлой Пасхи. Она выглядит прекрасно.

– Она пошла в свою мать.

– Не буду возражать против комплимента, но она больше похожа на тебя. За исключением того, что она девочка.

Холден посмотрел на Элизабет.

– Я хочу сказать, – продолжала Элизабет, – у нее тоньше черты лица, но цвет кожи, как у тебя, та же структура кости.

– Бедный ребенок.

Элизабет рассмеялась.

– Нет, она очень красива. А ты тоже. В особенности, когда разденешься до подштанников.

– Брось мне брюки.

– Может, брошу, а может, нет, – ответила она. – Как бы то ни было, сначала смени носки. Я еще немножко подержу тебя в неизвестности. – Она переложила сигарету в левую руку, взяла скомканные в комок носки и подержала его в руке. Затем бросила носки ему, он поймал. – Мне всегда нравилось играть с тобой в мяч.

– Посмотри так на меня еще, и мы начнем играть в другую игру. И к черту выпускной.

– Я еще подумаю, давать тебе брюки или нет. – И она лукаво улыбнулась.

– «Все обещаешь, а не делаешь», как говорят в «Бикерсонсах». – И Холден рассмеялся. Он уселся на стул в углу кабинета и начал снимать носки.

– Речь готова, Дзвид?

– Почти. Ты меня знаешь. Заметки есть, скажем.

– На вечеринке у Аннет Барроус будет неплохо.

– Да, поразвлекаемся.

– Ну как, вы с Барроусом постреляли, ощутили себя мужчинами? Было хорошо?

– Ощутить себя мужчиной всегда приятно, – категорично ответил Холден.

– Да? А мне продемонстрируешь?

Холден встал, носки он так и не снял, подошел к ней, обнял. Он крепко поцеловал ее, почувствовал, как ее руки гладят его волосы. Элизабет прошептала:

– А если прямо сейчас войдет ректор Путнэм?

– Или Хэмфри Ходжес.

– Ну нет, уж с ним-то точно случится удар, – рассмеялась она. Он вновь поцеловал ее. Она шлепнула его чуть ниже спины. Он обхватил ее и на этот раз поцеловал еще крепче.

– Сейчас, пожалуй, мне придется отдать тебе брюки, – и она бросила взгляд на его пах. Ему не надо было смотреть туда, чтобы понять, что она имеет в виду. Он взял брюки, надел, застегнул «молнию» наполовину и начал одевать рубашку.

– Когда приедем домой, давай закажем пиццу, а детей отправим смотреть телевизор, идет?

– Может, откроем шампанское? – спросил Холден.

Казалось, она секунду раздумывала, потом ответила:

– Конечно! Почему нет?

– Договорились.

Он подтянул галстук, но не до конца. Иногда ему казалось, что главная причина, по которой он ушел из флота, – это нежелание носить туго затянутый галстук…

Ярко светило солнце; ветер почти утих.

Ректор Путнэм объявил речь Холдена, Дэвид встал. Путнэм пожал ему руку, подмигнул и, прикрыв рукой микрофон, приглушенным голосом произнес:

– Я знаю, о чем вы собираетесь говорить, Дэвид. Для этого нам не обязательно было приглашать Милтона Брауна. Режьте; выдайте им все.

Буквально онемев, Холден в упор уставился на Путнэма.

Путнэм выпустил его руку.

Стоя перед микрофоном, Холден полез в карман за тезисами своей речи, потом вдруг понял, что они не понадобятся. Он начал речь со слов благодарности присутствующим почетным гостям, затем продолжил:

– Для меня явилось неожиданной честью приглашение произнести сегодняшнюю речь. Очень многие из тех, кто получает сегодня диплом, в будущем станут признанными лидерами в избранных ими профессиях.

Мне, человеку, привыкшему к безусловному вниманию студенческой аудитории, трудно выступать перед столь достойным собранием, где любой из присутствующих может зевнуть от скуки либо, при нежелании слушать, просто уйти. Тем не менее, я не могу не воспользоваться предоставившейся мне возможностью высказаться. В своей речи представитель выпускников затронул важную проблему: понять то, что произошло раньше, чтобы быть готовыми к завтрашнему дню. Но еще более важным аспектом данной проблемы является следующее: понять, что творится сейчас, для того, чтобы выжить завтра.