Битва при Молодях

Посвящаю сыну Герману

Предисловие

За всю историю России, битв, решивших судьбу нашего Отечества, не так и много. Да, конечно, были битвы, которые укрепили авторитет и утвердили границы Российского государства; были и такие, которые расширили его пределы – вывели Россию к морю или усмирили степь. Но были и битвы, где решалась судьба не торговых путей, не защиты границ, а сама судьба России – быть ей или исчезнуть с карты Мира. Это освобождение Москвы от поляков в 1612 году, битва за Москву в 1941-м и сражение при Молодях в 1572-м. Да, Москву жгли татаро-монголы, жгли французы, но, сжигая столицу, ни золотоордынские ханы, ни французский император не ставили целью уничтожение России как географической единицы. Они хотели наказать русского князя (царя), приструнить его – заставить преклониться перед силой, признать себя вассалом, платить дань победителю. Это унизительно, но не смертельно – встречали же русские князья ханских послов стоя на коленях и с плёткой

на шее. Однако это не мешало им оставаться князьями и управлять своими княжествами. Сдача же Москвы полякам или фашистам значила бы только одно – Россия могла исчезнуть вообще, став уделом Речи Посполитой или округом Третьего Рейха. Потому и победа в битве за Москву в 1941-м и освобождение Москвы в 1612-м – события для русского человека священные, более того, ставшие государственными праздниками. Но самая первая битва, отстоявшая право России на жизнь как государства – это битва при Молодях 1572 года.

***

«В лето 7080-го … приходил крымской царь на Русь с великим собранием. И на Молодех у Воскресения христова крымскаго царя побили».

«Повесть о бою воевод московских с неверным ханом». XVI в.

Новгород, лето 1571 года.

Послы крымского хана Девлет-Гирея давно покинули царские палаты, ушли и бояре; один Иоанн IV Васильевич – первый русский царь, прозванный Грозным, – сидел на своем троне. Лицо его ничего не выражало, он казался точно в забытьи. На его коленях лежал ханский «подарок» – дорогой булатный кинжал искусной работы.

– Мало тебе, собаке, Астраханского царства, всё хочешь получить, – грозно, одними губами, произнес Иоанн Васильевич. И отбросив «подарок», возвел взгляд к кресту над входом в палаты: – Сіи путiе суть вс?хъ творящихъ беззаконная: нечестiемъ бо свою душу отъемлютъ 1 , – сказав эти слова, изреченные царем Соломоном, царь Иоанн, решительно поднялся и крикнул бояр.

***

Еще весной 1571 года Московское царство, являлось одним из могущественных государств Европы и Азии.

Но уже в мае того же года русский царь, покоривший и включивший в своё царство Казанское, Астраханское и Сибирское ханства, разгромивший Ливонский орден, проложивший дорогу России к Балтийскому морю, заставивший Польшу, Литву и Швецию объединиться и один воевавший почти со всей Европой, получил страшный удар и был вынужден бежать в Новгород. И от кого? От какого-то крымского хана, холопа турецкого!

Иоанн готов был тогда даже пожертвовать Астраханью, но Девлет-Гирей хотел полностью уничтожить всё, что с Божьей помощью собрал царь Иоанн IV, – все магометанские 2 народы, покорившиеся Руси, хотел этот османский слуга отнять и саму Русь превратить в своего данника. Да, удар был страшный.

В мае крымское войско подошло незамеченным к Москве и сожгло её дотла – остался лишь каменный Кремль. В деревянном городе из 120 тысяч жителей в живых осталось чуть более 30 тысяч. В рабство татары увели 60 тысяч православных – сам Девлет-Гирей похвалялся этим перед турецким султаном. А русский царь бежал в Новгород. И 450 возов государственной казны, денно и нощно охраняемой пятьюстами стрельцами, было перевезено из Москвы во временную столицу России. И это на виду у всей Европы. Значит, не так силён русский медведь, раз его заставила бежать какая-то крымская собака.

Да, удар был страшный. Но не смертельный. В Новгороде стояло 40 тысяч русского войска, что заставляло Ливонский союз повременить с нападением, и по всем городам русским стояли многочисленные гарнизоны. А казанцы с астраханцами не торопились. И Ногайское ханство не спешило присоединиться к туркам; да и турки наблюдали. Теперь всё зависело от второго похода крымского хана: побьёт он Москву – вся Европа и Азия со всех концов набросятся на Россию, а не побьёт… ну что ж – значит, пока не время.

***

Когда бояре вернулись в царские палаты, Государь, Царь и Великий князь всея Руси Иоанн IV Васильевич приказал:

Москву укрепить: Ворота построить из бревен в виде башен, снаружи покрыть дерном и землей; между воротами проложить вал в три сажени 3 шириной. Заново отстроить сожженный татарами Новодевичий монастырь. От Калуги до Коломны вдоль всего берега Оки – построить такие укрепления: рядом друг с другом вбить два частокола; один частокол чтобы стоял перед вторым, два фута 4 в ширину и четыре фута в высоту. Землей, выкопанной от дальнего частокола, забросать между двух частоколов, таким образом заполнить его. Всю эту стену охранять пушками, стрельцами и пищальниками 5 .

Да где в котором месте на Оке перелазы 6 гладки и мелки, и в том месте сделать крепости, заплести плетень и чеснок 7 разбросать. Да и на Угре на устье, от устья вверх, до которого места пригоже, по тому же сделать крепости для перелазов. На берегу хворостом сделать двор 8 да около того ров копать, и на перевозе 9 наряды и пушки оставить. Работы наказать посошным 10 людям из окрестных сел, и ратникам вставшим по Оке полкам.

Наказать оборону князю Воротынскому. По всему югу России разъезды 11 пустить – чтобы каждый татарский шаг был известен. И собрать войско такое, что бы и встретить крымчан и побить их.

К июлю 1572-го все царские указы были выполнены, и, когда пятидесятитысячное крымское войско перешло границу России, к встрече крымского хана всё было готово. Иоанн Грозный лично, прибыв в Коломну, провёл смотр полков и проверил береговые укрепления. Остался доволен и отбыл в Москву.

Почерневшей от горя старухой встретила своего царя осиротевшая столица. Где, казалось, ещё вчера, на своих дворах и в теремах весело гуляли и пели москвичи, гулял и пел среди обугленных брёвен горький ветер да слышался редкий вой собак. Один каменный Кремль, несломленный и величественный, как сильный воин посреди побоища, стоял и был готов к новому удару. В Кремль и въехала царская карета.

В посте и молитве, в смотрах и распоряжениях проводил царь эти последние недели весны. Гневом Божиим виделось Иоанну это татарское нашествие, попущением Господним за грехи его, первого помазанника на трон российский. Третьим Римом объявил он Москву. И вот он, разрушенный безбожными варварами его Рим, лежит в руинах. Расписал уже по своим мурзам на уделы Девлет-Гирей всю землю Русскую, расписал, как при Батые, – так говорили татары, так похвалялся и сам крымский хан. В июне Крымское войско вышло в поход на Москву.

Когда русские разъезды обнаружили татар и донесли об их пути и их числе, были бояре, помышлявшие сдаться хану без боя, до того страшны оказались донесения разведчиков. Никогда еще Русь не видела такого полчища: несчетное число конных воинов: крымчане, нагайцы, черкесы, страшные янычары – турецкие стрельцы – одних их, шагающих ровным строем с приставленными к плечам мушкетами, в своих неизменных белых юскюфах (колпаках) 12 , лица смуглые горбоносые, чисто выбритые бороды, длинные висячие усы. Одних только янычар разъезды насчитали почти 10 тысяч; и бесконечный обоз, с тяжелыми осадными пушками, которые тянули странного вида горбатые лошади. Не многие русские люди могли похвастаться, что знали, что такое верблюд. Словом, число и размер татарского войска двигавшегося на Москву по-настоящему выглядел пугающе. Вдвое, а то и втрое больше, чем само русское войско, которое ожидало его на левом берегу Оки.