Битва рассказов 2013
Шрифт:
— Ах ты, шусяра! — видать, «дикобразу» не понравилась смена амплуа. — А ну-ка иди сюда, выродок горбоносый… Я тебе покажу, кто здесь шустер и хитер!
Я смеюсь ему в лицо.
— Ну попробуй!
Я отскакиваю, стоило «дикобразу» взмахнуть ножом. Шагнув вперед, он обо что-то споткнулся и упал. Не обращая внимания на смех, он вскочил и с диким ревом обрушился на меня. Смазанное пятно: сталь, стена, белый занавес, лицо какой-то девушки, небо, снова сталь.
— Бесполезно, свинья! — кричу я. — Он все равно будет мо…
Круговерть вдруг оборвалась.
Дышать под плотной белой тканью тяжело. На миг почувствовал себя завернутым в парусину мертвецом. Кто-то подошел, сдернул занавес, и белизна сменилась синевой. На меня уже нацелено окропленное кровью острие.
— А с тобой, дружище, мы не договорили еще.
В другой руке «дикобраза» — кожаный ремешок. На нем висит не Сова, как я ожидал, а почему-то Паук. Правда, сейчас меня волнует не это.
— Мальцу спасибо, — скрипнул вор. — Скачет резво что твоя коза. Но куда ему до ножа?
Он уже замахнулся, чтобы всадить лезвие мне в горло. Но вместо треска позвонков я слышу… звон. Протянув руку к затылку, парень так и застыл. Я еле успел откатиться в сторону, прежде чем тот грохнулся. У асфальта сегодня, похоже, святой Валентин.
Вокруг нас — бурые глиняные осколки вперемешку с землей. Словно ты, Малец, в камбузе корзину устриц уронил, хе-хе. Ничего не понимая, я посмотрел вверх. Из окна выглядывала девушка с водопадом темных волос. Видимо, горшок прилетел именно от нее.
— Вы в порядке, месье? — спросила по-французски она.
— Кажется, да. А… это вы так?
— Этот цветок все равно не хотел расти, — смущенно улыбнулась та.
Цветок? А… ну конечно, земля…
— Заходите быстрее, могут еще прибежать.
Я заметил в стене всего одну дверь. Но прежде вытащил серебряного Паука из воровской руки. Затем «вежливо» расстегнул рубашку на груди «кабана».
Дракон. На менах в Кантоне, во время каких-то празднеств я видел таких. Забрал и его.
Я зашел внутрь и поднялся на третий этаж. Девушка впустила меня в свою каморку и тут же заперлась. Спросила, почему эти люди преследовали меня.
Вместо ответа я выложил предметы на стоящий у окна древний клавесин. Не ускользнуло от меня, как встрепенулась мадмуазель.
— Вы знаете, что это? — кивнула она на клавесин.
— Если честно, то нет.
— Но те люди гнались не столько за вами, сколько за…
— Да. Им нужно было вот это, — я показал девушке у себя на шее Сову.
Ее пальцы тянутся к безделушкам, но трогать не спешат. Разноцветные миндалевидные глаза смотрят то на меня, то на Дракона с Пауком.
— Это очень мощные вещи. Столь мощные, сколь и древние. Охотятся за ними, как вы уже поняли, многие люди. Но найти и тем паче удержать их не так то просто…
Она все говорила и говорила, а я слушал… Вопреки всему я почему-то начал привязываться к ней. Потом она рассказала немного о себе, о предметах, бывших у нее. Все они были утеряны за исключением одного.
— Единственный, кто защищает меня, — сказала она, показывая длинноухого сидящего Кролика. — Он оберегает, делая незаметным тебя. Мне…
Перебегающие глаза. Почему же так они важны? Что хочет эта женщина сказать?
— Боже… Я не знаю… Столько и сразу… Вы их свойства знаете?
— Нет.
— Нет… — тихо повторила она. — Ведь вам нужна помощь… И…
Снова стало тяжело дышать.
— И… я тоже… я… но вас убьют! И они вам будут нужнее.
Во мне нарастало колоссальное желание подойти и обнять. Защитить, уберечь, помочь. И в какой-то момент я не выдержал и порывисто встал. Двинулся в сторону этой странной девушки. Но ножка клавесина нарушила этот порыв. Неловко споткнувшись, я проскочил мимо. Напоролся на незапертое в жару окно и полетел головой вниз прямо в прозрачные воды реки Ювон.
Городские черты остались позади. Не нужно пользоваться Совой: мне и так понятно, что следят. А раз следят, значит и получат то, что хотят. Что ж, держите свое проклятое серебро!
Тяжелая шиллинговая монета зависает в воздухе. Мигает солнечным блеском и скрывается в воде. Вот и все — надеюсь, эта нехитрая наживка их убедит.
Хорошо, хоть направление не забыл. Через пару-тройку миль вдоль побережья заметил первые строения порта. Затем показался лес корабельных рей и мачт. И в нем я наконец-то разглядел наш чертов плавучий гроб.
Да, Бенни, никогда я еще так не радовался виду корабля! От нахлыва чувств даже перепутал суда. Опомнился, когда столкнулся на палубе с раскосым китайцем. Цзинь, ни хао и тянь-тянь. Взобравшись куда надо, первым делом осадил юнгу, ковыряющегося по локоть в носу.
— Что встал?! Почему с бизани не спущен брамсель? Живей поднимай этих обезьян!
И когда эти щенята повылезали из своих норок — вот тогда, Малец, я и понял, что теперь все хорошо.
Кэп выглядел бодрым: а то, покажи мне унылого без пяти минут богача, и я тебе станцую фокстрот! Сказал, что есть новое задание: некий итальянец заказал 10 фунтов замороженной форели для передвижного цирка медведей в Бостоне. Да, эти американцы такие звезданутые — всегда так говорил.
На ужин наш кок подал зажаренную свинину с… чтоб он перевелся, сыром. Разумеется, с плесенью — пошла тогда, понимаешь, мода такая. Я с удовольствием катал на языке сочящиеся соком жирные кусочки и бросал недобрый взгляд на эти блины Сатаны. И вспомнилась мне пещера в Порто-Колом. Кровь и плесень…
Было там еще какое-то странное свечение — сдается мне, много чего в той заднице сейчас лежит. Надо бы наведаться туды да посмотреть…
Чего хочешь спросить? Да вижу, что хочешь, Птенец… Что такое «Фокстрот»? Хе, смотри-ка… Скажу, так не поверишь. Поверишь? Ну… такого ругательства еще не изобрели. Может, когда ты будешь рассыпающейся образиной без волос и без зубов, тогда и посмотришь на сей ритуал. А откуда знаю? Энто, Желторотик, уже другая история — а то не видишь, что для своих годков я староват?