Битва с Челориллами
Шрифт:
… И вот в такое таинственное место после долгих уговоров дедушка решил нас сводить.
Ранним утром нас разбудило страшное тарахтение под окнами. Кукушка на древних часах проскрипела четыре раза. Возле дома в сизой дымке предрассветного тумана красовалось трехколесное чудо техники – мотоцикл с коляской. За рулем гордо возвышался Бондик в клетчатой рубашке, застиранной почти до полного уничтожения клеточек, и смешном шлеме. Надо же! Я еще от его «копейки» не утратила эмоций, а тут еще круче техника! Наделала быстренько фоточек. Потом в Инстаграм закину, вот лайков отхвачу!
– Иж-Планета! –
Понятно, еще одно чудо двадцатого века! Значит, кроме кота Васьки и коровы Зорьки будет еще одно сочетание – «мотоцикл Иж-Планета»!
Разместились мы так: Бондик за рулем, дедушка сзади, а мы с Ритой приткнулись в коляске. Тесно, конечно, но терпимо. Бондик пнул ногой стартер. Двигатель оглушительно выстрелил и замолчал, из выхлопной трубы вылетела туча черного дыма. Бондик пнул вторично, мотор наконец заработал. Мотоцикл, выпустив струю вонючего газа, покатил в Старый Лес под аккомпанемент оглушительных выстрелов.
На неровной лесной дороге мотоцикл прилично потряхивало, при каждом толчке казалось, что нас выбросит из коляски прямо на набегавшие с двух сторон сосны. Бондик с большим трудом удерживал руль, вены на руках вздулись, по лицу струился пот. А мы, наоборот, моментально окоченели от ураганного ветра в лицо. К тому же при поворотах колесо коляски отрывалось от дороги, мы зависали в воздухе, и приходилось, что есть силы, держаться за ручку, чтобы не выпасть на полном ходу. Было по-настоящему страшно, но мы с Ритой не признались в этом никому, а просто крепко, по-сестрински, обнялись и мужественно терпели.
Ехали долго, сначала по широкой песчаной дороге, потом свернули на просеку.
Доехали до лесного перекрестка. Посередине стоял деревянный столб. С двух сторон надписи были стерты временем. На двух других красовались цифры «89» и «90».
Бондик оставил Иж-Планету возле канавы. Мы кое как выкарабкались из коляски, совершенно окаменевшие. Руки-ноги еле разгибались.
– Дальше придется идти пешком. Больше дороги нет. – Бондик сердито приткнул Иж-Планету к высокой сосне. Я тихонько издала победный вопль и на радостях пихнула Ритку кулаком в бок, но промахнулась и попала в живот. Моментально схлопотала ответку в виде крепкого тычка, от которого кулем свалилась в траву. Дедушка покачал головой, и мы враз прекратили потасовку.
– Вижу тропу, – объявил дедушка. Я с трудом разглядела еле видную в высокой траве тропинку, круто забирающую в густую чащу.
Шли, ориентируясь по солнцу. Попутно дедушка объяснял нам с Ритой тайное значение квартальных столбов. Оказывается, все сделано со смыслом. Обычно просеки проложены с севера на юг и с запада на восток. Если дойти по просеке до пересечения с другой, там будет обязательно стоять квартальный столб. Верхняя часть деревянного столбика всегда стёсана в виде пирамиды, а на боковых сторонах сделаны плоские затёсы, на которые нанесены номера лесных кварталов.
Направление на север будет указывать ребро между двумя наименьшими числами, соответственно ребро между наибольшими – будет юг. То есть, нумерация кварталов по возрастающей идет с севера на юг и с запада на восток.
Заодно дедушка научил нас, как ориентироваться с помощью квартальных
Определили? Теперь запомните, что возвращаться нужно будет в противоположную сторону. Вначале нужно выйти на любую просеку. От нее вообще желательно не отклоняться во время прогулки. Дойти до первого попавшегося квартального столба. Найти по изложенному выше методу север. Дальше включить школьные знания. Как мы помним из учебника географии, если смотреть на север, то справа будет восток, а слева запад. Вспомнить, откуда пришли, выбрать нужное направление (например, если лес был на западе, то возвращаться нужно на восток) и идти по просеке до следующего квартального столба. Главное – не менять направление! Ведь, когда человек заблудился, он начинает ходить по кругу, забирая влево, потому что правой ногой делает шаг шире, чем левой. Если вы не левша, конечно. Тогда – все наоборот. Чтобы не кружить по лесу целый день и не думать, что это леший водит, нужно идти строго по квартальным просекам, никуда не сворачивать, и вы точно выйдете куда-нибудь: к селу, к полю, просто к выходу из леса.
Так, в дружеской беседе, вышли мы на нужную поляну. Отсюда начиналась территория Стеклянной Гуты. Решили обследовать местность по периметру, и каждый пошел в свою сторону. Только мы с Ритой чуть-чуть углубились в лес, и тут началось…
Сначала мы натолкнулись на скопление лисичек. Быстро наполнили свои корзинки. Зашли в березовую рощу, а там! Целая поляна подберезовиков! Вдруг Рита с воплем схватила белый гриб. Глядь, а рядом еще целая семейка. Вот вам и сказка «Двенадцать месяцев» наяву. А, помнится, дедушка доказывал, что грибы растут отдельно друг от друга, и разные их виды не смешиваются.
Что было делать? Решили разделиться и тщательно обследовать местность в поисках самых лучших грибов. Я первая наткнулась на россыпь боровиков, да в таком количестве, что и складывать было не во что. Тут-то и пошла в ход верхняя одежда, и Ритина заколка розовая пригодилась.
Запыхавшись, мы подбежали к Иж-Планете, вытащили все тряпки и мешки, какие смогли найти, и пустились назад в лес. На обратном пути я про себя думала, что если это и вправду нам приснилось, все должно исчезнуть, или мы не найдем то место. Но розовая резинка оказалась на месте. Подбежали – и грибы на месте, не испарились, только муравьями все облепились.
– Ура! – завопила я от полноты чувств. Рита пробормотала, что и не надеялась все вновь увидеть. Вот как, оказывается мы с ней одинаково думаем, все-таки сестры родные, хоть и разные внутри.
Накинулись мы на грибы, как акулы на рыбок. Набили все полиэтиленовые мешки, которые захватили, а грибы все не заканчивались. Что делать? Хоть плачь. Подумала я и решила пожертвовать на общее дело свои резиновые сапоги. Тут кругом вроде бы сухо, гадюк не наблюдалось, а я в дедушкиных плотных носках. Заполнила сапоги, а работы еще непочатый край. Вскоре я собирала грибы практически голая. Вся одежда пошла на емкости, и на мне осталось только, как деликатно выражается наш дедушка, «исподнее».