Битва Стихий

Дженкинс Кассандра

Визг повторился. С другой стороны ему вторил такой же. Преследователи, кем бы они ни были, окружали их. Андуин заставил себя оторвать взгляд от изуродованных ног.

Два гвардейца, обнажив мечи, стояли от него по обе стороны. Их взгляды пересеклись, и они кивнули друг другу. Принц скрипнул зубами. Они попрощались, потому что не надеются выжить.

Вспоминай! Вспоминай, скомандовал он сам себе.

«Ты не воин, Андуин, — всплыли в его памяти слова покойного Бенедикта. — Ты жрец, и твое призвание служить Свету, сколь сильно не хотел обратного твой отец».

Вариан желал видеть

в Андуине свою копию — воинственного, мужественного наследника престола. Андуин стоически терпел тренировки и делал все, что мог и даже больше, но вряд ли общение с оружием далось бы ему также просто, как общение со Светом. Он не просил Свет об этом. Наоборот, он горячо молил его в дни воскресных служений, чтобы Свет направил его на путь воина. Но с каждым днем Свет только сильнее проникал в его душу.

Эти люди готовы погибнуть ради него. Только Святой Свет способен защитить их.

Нет нужды вспоминать заученные формулы заклинаний, осознал теперь Андуин, боль и паника все равно не дадут ему сконцентрироваться. Одно дело твердить формулы на лекциях и совсем другое, сейчас, когда их жизни в опасности. Свет отзывался, когда он в ней особенно нуждался. Как это произошло тогда, в лесу возле раненного коня.

Едва различимое свечение, будто поддерживающее рукопожатие, овладело руками принца. Он ощутил тепло. И с облегчением понял, что Свет пришел ему на помощь.

Сверкающие коконы окутали изумленных гвардейцев. Они оглянулись на принца, но времени больше не было. Круг сомкнулся.

Один за другим они выступали из тьмы, будто из-за театрального занавеса. Сначала бойцы ближнего боя, затем волшебники, на раскрытых ладонях которых зарождались новые огненные метеоры. Следовавшие за чернокнижниками гончие Скверны протяжно взвыли при виде загнанных в огненный капкан людей. Для двоих мужчин и раненного мальчика, пусть и умевшего взывать к Свету, их было слишком много.

Их белые одежды служителей Света были испачканы чужой кровью.

Их предали.

В живых остались только они трое, понял Андуин. Других настигли источавшие фиолетовое пламя окровавленные мечи.

— Где она? Ты видишь ее? — спросил гвардеец второго, хладнокровно рассматривая выстроившуюся перед ними армию.

Андуин не знал, кого он пытался разглядеть и чьего присутствия так опасался.

Второй кивнул:

— Да, я вижу ее. Это конец.

Девочка в фиолетовом плаще в надвинутом по самые глаза капюшоне вышла вперед. Сиротка не поднимала лица, будто стеснялась окружения, в котором ей довелось оказаться. Молчаливая и покорная, именно такой Андуин и помнил ее, когда впервые увидел возле архиепископа в королевском саду. Теперь она возглавляла измазанную в чужой крови армию предателей. По тому, как расступались перед ней маги, в этом не оставалось никаких сомнений. В глубине души принц верил, что кем бы ни оказались их преследователи, они пощадят его, наследника Штормграда, что ими движет лишь жажда наживы. Но теперь эта уверенность поубавилась.

Девочка стала расти. Она не остановилась даже, когда стала выше взрослых мужчин, окружавших ее. Длинная узкая фигура устремлялась в непроницаемую ночь. Неведомая сила разорвала на ней платьице и плащ с капюшоном. Черные

с фиолетовым отливом щупальца выросли из-под юбки, из рукавов, вместо головы. Чудовище полностью состояло из одних только щупалец. Два из них щелкнули, как кнуты, указав в сторону беглецов. Это был приказ.

Убийцы ринулись вперед. Гвардейцы сражались с тремя противниками сразу. Никто из нападавших не пытался атаковать принца. Применение магии стремительно лишало его оставшихся сил.

Изрытая земля вокруг Андуина пылала. Не осталось места, куда бы ни угодил огненный шар. Все плыло перед глазами. Андуин с трудом дышал из-за жара и дыма, но не терял концентрации, не позволял ослабеть волшебству.

Он не знал, как долго это продолжалось. Магия высосала из него все силы, и принц лишился сознания. Когда он вновь открыл глаза, мир вокруг стал черным, как сажа.

Он не сразу понял, где находится. А затем наяву увидел худший из кошмарных снов и все вспомнил. Бывшие служители Света обступили гвардейцев, вокруг которых рассеялись сотворенные принцем защитные барьеры. Он не смог их защитить. Андуин закричал.

Один из предателей стоял возле него. Ног Андуин не чувствовал, впрочем, боли тоже. Лекарь подпитывал его силой, Андуин видел слабое свечение его воздетых к темному небу рук. Зачем он делает это? Неужели только для того, чтоб Андуин видел все происходящее?

После убийства гвардейцев принесли тела остальных жертв — кучеров, гвардейцев, повара и его маленьких помощников. Пригнали три оставшиеся кареты, их участь была одинаковой — всё наспех разрубили и, сложив, подожгли. Тела одно за другим кидали в пламя.

Предатели, наконец, скинули перемазанные в крови белые одежды. Под ними оказались фиолетовые робы. Андуин без труда узнал их — Культ Сумеречного Молота, который даже его отец в свое время не воспринимал всерьез. Они окружили пламя плотным кольцом, воздев руки к небу. Нет, понял принц, вовсе и не к небу. Они поклонялись тому чудовищу из щупалец. Чудовищу, что все это время находилось рядом с архиепископом в образе маленькой молчаливой девочки и прогуливалось вместе с ним по Штормграду.

Клубок щупалец распутался, и он увидел тело архиепископа Бенедикта. Нестерпимо едкий дым сожженных тел разъедал широко распахнутые глаза Андуина. Он не мог поверить в происходящее. Чудовище покачивалось. Щупальце с телом Бенедикта опустилось прямо в бушующий костер. Пение культистов достигло своего апогея.

И потом все стихло. Исчез даже треск костра.

Взрыв зародился в самом сердце притихшего огня, его первое глухое «бу-у-ух» разнеслось далеко по округе. Взрывная волна, сбив культистов с ног, повалила стоявшие близ эпицентра деревья. Андуин взвыл от боли. Лекарь Культа повалился на колени и уткнулся лбом в землю, позабыв о принце.

В звенящей тишине из костра вышло нечто огромное. На острой длинной морде горели налитые кровью четыре рубиновых глаза. Вытянутое гибкое тело покрывала крупная черная чешуя. Вместо рук извивались по три толстых отростка с острыми шипами на концах. Каждый шаг крепких лап с когтями оставлял на земле глубокие рытвины. За спиной извивался драконий хвост. Чудовище испустило рык, оскалив три ряда острых клыков.