Битва за Берлин. Сборник воспоминаний
Шрифт:
Костылев был вообще очень настойчив в выполнении приказов и всегда превосходно знал обстановку. Сам я не мог оторваться в эти дни от всех забот, связанных с проведением Берлинской операции. Начальник штаба фронта Петров, находясь у руководства такой штабной махины, как штаб 1-го Украинского фронта, тоже не мог выключаться из своей работы на длительное время. Он лишь выезжал на несколько часов в день на дрезденское направление и снова возвращался в штаб. К восемнадцати – девятнадцати часам ему необходимо было находиться в штабе, так как к этому времени уже начинали накапливаться доклады о том, что произошло за день на фронте. Одновременно с этим ему надо было готовить соображения по операции на следующий день и, наконец, отчитываться перед Генеральным штабом и Ставкой.
Потому именно генералу Костылеву было поручено в самый острый момент заняться непосредственной координацией действий всех частей на дрезденском направлении, нацеленных на то, чтобы сначала остановить наступление немецко-фашистских войск, а потом и разгромить их.
К вечеру 24 апреля совместными усилиями частей 2-й армии Войска Польского и частью сил 5-й гвардейской и 52-й армий наступление герлицкой группировки врага было остановлено.
…Говоря о неудачном для нас периоде этих боев, я уже упоминал о недостаточном опыте 2-й армии Войска Польского. К этому надо добавить, что командарм генерал Коротеев, вообще-то говоря боевой и опытный командующий, в данном случае не проявил достаточной заботы о стыке с поляками, что и привело к прорыву противника на заведомо угрожаемом фланге. Справедливости ради следует сказать, что армия у него в этот период была небольшой, и противник на участке прорыва в несколько раз превосходил его в силах.
Направление и сила удара неприятеля заставляют вспомнить еще об одном факте, имеющем, несомненно, особую политическую окраску. Когда перед началом Берлинской операции поляки, сменив часть сил 13-й армии, занимали передовые траншеи, немецко-фашистские, в том числе и эсэсовские, части, державшие здесь оборону, пришли в бешенство и не скупились на яростные выкрики и всякого рода угрозы.
Видимо, им нелегко было примириться с тем, что те самые поляки, которых они в течение шести лет считали покоренным народом, наступают теперь на Берлин.
Это настроение, к тому же подогреваемое, видимо, пропагандой, сказалось и в стремлении нанести удар именно по польской армии, и в той ярости, с которой велось это наступление, и в том количестве сил, которое в критический для них период гитлеровцы сумели сосредоточить именно на этом участке.
И когда во взаимодействии с нашими войсками именно поляки под командованием генерала Сверчевского – героя гражданской войны в Испании, еще там лицом к лицу встречавшегося с немецкими фашистами, – дали как следует по зубам герлицкой группировке, то это вызвало у меня чувство двойного удовлетворения: кроме естественной радости победы было и ощущение справедливого возмездия.
24 апреля
К этому дню обстановка на нашем фронте стала особенно сложной и разнообразной, но все же в ней можно было различить пять основных оперативных узлов событий.
Первый узел – это развертывающееся сражение за Берлин. В нем из состава 1-го Украинского фронта принимали участие 3-я и 4-я гвардейские танковые и введенная с ходу 28-я армии. Сюда же можно включить и действия армии Гордова.
Второй узел – ожесточенная борьба с пытающейся прорваться франкфуртско-губенской группировкой. К этому времени 9-я армия Буссе, основная сила этой группировки, уже получила приказ Гитлера пробиваться на юго-запад, навстречу армии Венка. Если мысленно представить себе, что продвижение 9-й армии Буссе, так же как и 12-й армии Венка, оказалось бы успешным и они сомкнулись, то это произошло бы как раз в том самом районе Луккенвальде – Барут, куда я с такой настойчивостью приглашал Лучинского поскорее прочно посадить свой корпус.
Третий узел связан с наступлением армии Венка. Выполняя приказ Гитлера, Венк начал наступление с запада на левый фланг армии Лелюшенко и правый фланг армии Пухова, нанося основной удар как раз в том направлении, куда мы по самой первоначальной директиве фронта выдвинули 5-й мехкорпус армии Лелюшенко под командованием генерал-майора Ермакова. Если бы нашему брату было положено говорить о предчувствиях или особом чутье, то можно было бы сказать, что именно какое-то чутье подсказало им, что здесь-то и следует прикрыться с запада 5-м мехкорпусом.
Четвертый узел связан с выходом 5-й гвардейской и 13-й армий на Эльбу и с предстоящей встречей с американцами.
Наконец, пятый узел – дрезденское направление, отражение ударов герлицкой группировки немцев,
И каждый из этих узлов, каждое из этих оперативных направлений требовало в большей или меньшей мере внимания штаба фронта и командующего фронтом. Я говорю это еще и потому, что хочу дать читателю представление о том, как складывался в период Берлинской операции обычный рабочий день, или, вернее, рабочие сутки командующего фронтом. Началом следует считать поздний вечер предыдущего дня, когда принимались все основные решения на завтра.
Маневренный характер операции 1-го Украинского фронта, стремительное наступление войск, в особенности танковых армий, наложили, и не могли не наложить, свой отпечаток на характер управления войсками. Как правило, к исходу дня при любых обстоятельствах я принимал начальника разведки фронта прежде, чем внести коррективы и принять окончательные решения на проведение операции следующего дня. Принял его и на этот раз поздним вечером.
Обстановка, складывавшаяся к исходу 23 апреля, требовала от меня ряда решений. Необходимо было завершить окружение франкфуртско-губенской группировки и окончательно ликвидировать возможность ее выхода на запад, на Берлин, а также на юго-запад и юг. Для этого надо было закончить перегруппировку 3-й гвардейской армии, окончательно ввести в дело 28-ю армию и таким образом сомкнуть фланги 1-го Украинского с флангом 1-го Белорусского фронта в тылу 9-й немецкой армии.
Требовалось закончить подготовку и осуществить форсирование Тельтов-канала армиями Рыбалко и Лучинского с дальнейшим прорывом в Берлин.
Для этого надо было не только создать ударный кулак из артиллерии и авиации, но и поставить перед артиллеристами и авиаторами соответствующие задачи; надлежало позаботиться об управлении в период этой операции и по возможности постараться самому проследить за ее ходом; сохранить верное направление движения танковой армии Лелюшенко, чтобы она не ввязывалась в затяжные бои на окраинах Берлина, а шла навстречу войскам нашего и 1-го Белорусского фронтов западнее Берлина, чтобы в кратчайший срок замкнуть кольцо.
В то же время такое быстрое продвижение армии Лелюшенко на северо-запад сильно растягивало ее левый фланг; намечался разрыв между ее левым флангом и правым флангом армии Пухова. Об этом тоже не мешало подумать.
Был я озабочен и тем, чтобы на фронте Беелитц – Трейенбрицен иметь под руками дополнительные силы. Их надо было отыскать. Одну дивизию я уже взял у Пухова и послал на Потсдам с целью закрепления всего, что захватит там Лелюшенко. Теперь приходилось выводить один корпус Пухова во второй эшелон армии, в район Юттербог, туда, где этот корпус можно было использовать в зависимости от обстановки двояко: либо усилить им внутреннее, берлинское, направление, либо усилить внешнее, западное, направление в районе Беелитц – Трейенбрицен, где уже действовал 5-й мехкорпус армии Лелюшенко.