Битва за Берлин. Сборник воспоминаний
Шрифт:
Связистки показали мне труп безумца, он лежал во дворе под рогожей.
Что ж, для фашиста такой конец вполне закономерен… 27 апреля войска продолжали штурм кварталов старого Берлина. К исходу дня основные силы вышли к последнему рубежу обороны гитлеровских войск – к Тиргартену.
Успешно наступали на центр Берлина – Тиргартен, где располагались главные государственные учреждения третьего рейха, в том числе и имперская канцелярия, в которой укрывался Гитлер со своей ставкой, и Рейхстаг, 3-я и 5-я ударные армии. Действуя решительно и тактически грамотно, они внесли огромный вклад в нашу победу в исторической Берлинской операции.
2-я гвардейская танковая армия вела бои в районе Шарлоттенбурга, 1-я гвардейская танковая
Попытки с ходу форсировать канал Ландвер потерпели неудачу. Тиргартен – остров, омываемый со всех сторон водами Шпрее и каналов, – оборонялся отборными частями СС и охранными батальонами. Гитлеровцы укрывались в прочных зданиях, из которых хорошо просматривались и обстреливались прицельным огнем все подступы к водным преградам.
Вечером, выслушав доклады командиров корпусов и отдельных частей, а также проведя личную рекогносцировку местности, я принял решение дать полусуточный отдых наступающим частям, но в то же время не ослаблять действий, сковывающих противника: вести усиленную разведку опорных пунктов, держать все площади и улицы под интенсивным огнем орудий и минометов.
Передышка была необходима не только для отдыха, но и для того, чтобы пополнить штурмовые группы, подвезти боеприпасы. Перед артиллеристами и минометчиками была поставлена задача согласовать свои действия с артиллеристами соседних армий, наступающих на правительственные кварталы с востока, севера и запада. Кольцо вокруг противника сужалось, и в такой обстановке малейший перелет снарядов и мин угрожал поражением наших войск. Военный совет и штаб армии при доукомплектовании и перегруппировке штурмовых отрядов особое внимание уделяли расстановке командиров, коммунистов и комсомольцев. Назначить нового командира взамен выбывшего из строя – дело не простое. Инициативный и решительный командир может выполнить любую задачу, если ему без тени сомнения вверяют свою судьбу бойцы, если он имеет прочную опору среди коммунистов и комсомольцев. И начальник, делающий выбор, кого назначить командиром группы или отряда, должен прислушаться к голосу партийных работников, поговорить с рядовыми коммунистами.
Важно, чтобы командир был близок к бойцам, умел найти путь к их сердцу. Правильно поставить задачу – это еще полдела. Надо довести задачу до сознания каждого бойца, зажечь, вдохновить человека, чтобы он выполнял смелое решение командира, не щадя себя, с глубоким пониманием смысла тех действий, которые он совершает под огнем противника. Одним приказом или распоряжением такого эффекта не достигнешь. Нужно, чтобы командира поддержали коммунисты и комсомольцы. Нужны их умное, проникающее в душу каждого воина слово и личный пример мужества и самоотверженности. Только тогда можно быть уверенным в успехе.
Сама жизнь научила нас придавать первостепенное значение партийно-политической работе. В условиях уличного боя она должна быть особенно гибкой и оперативной. Тут не добьешься цели общими установками и отвлеченными разговорами. Командир и политработник должны идти к бойцам, говорить с ними о конкретных вещах, о том, как лучше подготовить оружие, как перехитрить противника, поинтересоваться, знает ли воин свои обязанности в атаке, помнит ли сигналы, есть ли у него индивидуальные медицинские пакеты, неприкосновенный запас продуктов. Деловым и душевным должен быть разговор, таким, чтобы воин проникся уверенностью, что задача выполнима, что победа будет достигнута.
Пишу эти строки, и перед глазами встает заместитель командира по политической части 1-го батальона 220-го гвардейского полка 79-й гвардейской стрелковой дивизии старший лейтенант Н.В. Капустянский. Внешне он ничем не выделялся. Невысокого роста, молчаливый человек.
«Замполит много говорить не любит. Больше слушает. Но уж если скажет, то каждое слово в самое темя, как гвоздь, всадит» – так отзывались о нем бойцы.
В дни штурма Берлина Капустянского трудно было застать на одном месте. Когда он отдыхал – никто не видел. Появится ненадолго у командира батальона, узнает обстановку – и снова его нет. Спрашиваешь о нем в какой-нибудь штурмовой группе:
– Не видели замполита?
– Только что был у нас. Рассказывал об отличившихся бойцах, организовал выпуск боевого листка и ушел в соседний отряд.
– Кто с ним ходит?
– Один.
– Вот где-нибудь срежет его снайпер или завалит рухнувшая стена – и не найдете своего замполита.
– Мы тоже опасаемся, но он не разрешает себя сопровождать. Обойдусь, говорит, без хвостов!
Скромный и смелый человек, он не думал о себе. Лазил по подвалам, переползал под огнем улицы, лишь бы донести до бойцов добрую весть, ободрить, помочь словом и делом. Парторга и комсорга батальона Капустянский на первый день боев закрепил за вторым и третьим штурмовыми отрядами, а сам ушел в первый отряд. На второй день парторг и комсорг поменялись местами, а Капустянский остался в отряде, который готовился к штурму железнодорожной станции Темпельхоф. Коммунисты и комсомольцы батальона постоянно видели своих вожаков. Поздно ночью или в час затишья Капустянский собирал активистов, подводил с ними итоги дня, давал указания и советы – и снова к бойцам, на самые тяжелые участки. Зато любой боец батальона, будь это автоматчик или сапер, повар или связной, знал обстановку и свою задачу. Знал последние сообщения печати и радио. И в том, что 1-й батальон и его штурмовые отряды всегда добивались успеха в бою, немалая заслуга политработника.
Батальон в числе первых вышел к каналу Ландвер.
– Что же сейчас там делает замполит батальона? – спросил я своих собеседников, которые рассказали мне о Капустянском.
Вскоре мне доложили из полка по телефону:
– Помогает бойцам мастерить поплавки из подручных материалов.
– Какие поплавки?
– Но ведь завтра будем…
Шла подготовка к форсированию канала, и товарищ, говоривший со мной по телефону, не решился сказать об этом открыто.
– Ясно, ясно, рыбачить, значит, купаться собираетесь.
– И то, и другое. А он у нас большой мастер по этим делам. Из простой палатки может сделать лодку, а какие плотики сбивает – любо посмотреть. Вот и учатся возле него наши люди.
– Правильно делает. Спасибо. До свидания.
Перед этим завершающим ударом, когда уже ясно стал виден конец и почти каждый солдат мысленно рисовал себе грядущие мирные дни, могло возникнуть сомнение: не погас ли боевой порыв войск? Последняя схватка обещала быть жестокой и кровопролитной. А каждому, конечно, хочется дожить до победы. Как в таких условиях вести людей навстречу опасностям? К тому же в уличном бою командир дивизии не может видеть боевых порядков своих подразделений так, как он их видит в поле. Тут нет сплошных траншей и окопов, нет и господствующих высот для наблюдательных пунктов. Кругом дома, стены, руины. Подразделения укрываются в подвалах, во дворах за прочными стенами, в глухих переулках, в развалинах. Их не видно. Где гарантия того, что по сигналу «В атаку!» полки и батальоны дружно двинутся на решающий штурм?
Гарантия была, есть и будет! Командиры, коммунисты, комсомольцы, их личный пример, высокое сознание ответственности перед своими товарищами, перед своей совестью, перед Родиной – постоянный и неистощимый источник боевого духа армии. Это залог успеха в любом деле.
Забегая немного вперед, скажу, что после той огромной работы, которую провели Военный совет, политорганы и партийные организации частей и соединений, завершающий штурм прошел на таком высоком уровне, что пришлось даже сдерживать людей, оберегая их от излишнего риска. Не было ни одного сигнала о том, что какой-то батальон или штурмовой отряд робко и нерешительно выполняет поставленную задачу.