Битва за империю
Шрифт:
– О да.
– Или… или ты нам больше не доверяешь?
Алексей положил руки на плечи молодым коллегам:
– Доверяю, доверяю, парни! Однако, поймите – это очень, очень деликатное дело, малейшая неловкость, и… Вы ведь не знаете в лицо всех высокопоставленных вельмож?
– Нет…
– А я – знаю. Всех! Ну или почти всех. Встречались при дворе, и очень даже часто. Запомнил.
– Но и они запомнили тебя, Алексий! Могут узнать! Это опасно, очень опасно.
– Не узнают, – Алексей усмехнулся. – Есть у меня одна знакомая актриса, которая может так загримировать, поставить
– А, Мелезия, – протянул Лука. – Так ведь она, кажется, уже больше не актриса. Торговлею занимается, сама говорила, я ее как-то встречал. Выглядит – во!
– Ну если она называет свою наглую спекуляцию и контрабанду торговлей – это ее дело, – рассеянно отозвался протокуратор. – Только вы-то ей не верьте, не забыла она еще свое старое ремесло, нет, не забыла. Ну, что еще выяснили? Небось станете говорить про шантаж, про сладкое чувство недозволенности, на которое так хорошо ловятся молоденькие дурочки?
– И про это тоже, – Леонтий поставил кружку на стол. – Но, мне кажется, не это главное.
– Так-так-так-так-так, – насторожился Алексей. Этот серьезный парень, Леонтий, частенько говорил очень дельные вещи. – А ну, давай выкладывай все свои думки!
– Понимаешь, Алексий, даже не знаю, как и сказать, – волнуясь, начал Леонтий. – Вот мы с Лукой в последнее время много общаемся с теми, кого ты называешь «золотой молодежью», и хочу заметить – с ними стало что-то не так! Сыновья и дочери крупных чиновников, богатых купцов, даже священников – все они кичатся друг перел другом тем, чего раньше стыдились! И ладно бы родительским богатством, так ведь нет – еще и похотью, распутством, бесстыдством! Знаешь, даже девичья честь считается в их кругу пороком, над которым открыто смеются. Скажу больше, уже и жить девушке с девушкой, а юноше с юношей – не считают за грех! Наоборот – этим хвастают, скажи, Лука!
– Да, братец прав, – необычно серьезно подтвердил второй близнец. – Откуда только такие уроды берутся?
– Неправильно спросил! – усмехнулся протокуратор. – Вопрос в другом – кто их такими делает? Вот его-то мы и должны отыскать. Где у вас назначена встреча?
– У ипподрома. Мы сказали, что явимся с нашим приятелем, рыцарем Ансельмом де Монсиньи из Нормандского герцогства.
– Почему именно из Нормандского? – удивленно спросил Алексей.
– А больно уж оно далеко – поди проверь, есть ли там такой рыцарь?
До вечера оставалась еще уйма времени, однако и дел было много. Заехать домой, предупредить, чтоб не ждали к ночи, затем отыскать Мелезию, переодеться, изменить внешность и все такое прочее.
Дома, в не так давно пожалованном императором Константином дворце с балконом на море, Ксанфия весь последний год наводила уют и порядок: наняв бригаду каменщиков и плотников, что-то перестраивала, оббивала стены шелковой тканью, спланировала и разбила садик с прудом и посыпанными желтым песком дорожками. Алексей в домашние дела не лез – некогда было.
– Милый, ты слышал о мессире Франческо Чезини из Турина? – едва Алексей, вернувшись, успел скинуть шляпу и плащ, как в его кабинет вбежала Ксанфия.
– О любовь моя, – поцеловав жену в щеку, протокуратор невольно залюбовался ею, глядя краем глаза в зеркало.
Высокая, стройная, синеглазая, с копной соломенно-золотистых волос, она казалась живым воплощением древней богини любви. Алексей встретил ее еще девчонкой и полюбил на всю жизнь. На всю жизнь…
– А где сын? – вспомнив, поинтересовался молодой человек. – Опять, поди, носится по всему саду? Или спит? Что-то его не слышно.
– Играет со сверстниками в лото. Я отпустила его в гости к соседям, ну, к тем милым людям…
– А, к Каллистам.
– Да, к ним. Няня тоже там. – Ксанфия улыбнулась. – Пусть привыкает к общению. Да и вообще – год, другой – и пора отдавать его в школу!
– В школу? – Алексей громко расхохотался. – Побойся Бога, о несравненная супруга моя! Да что же такого страшного сотворил этот пятилетний ребенок, что ты хочешь загнать его в школу? Чтоб его там бил палкой злобный учитель?
– Я давно замечала – у тебя очень странные представления об образовании, – покривила губы женщина. – Я не зря спросила тебя о мессире Франческо. Его школа – лучшая в венецианском квартале, да, пожалуй, и во всем городе.
– Да что ты говоришь?
– Все дети чиновников и богатых негоциантов учатся там! И наш сын – тоже будет.
– Но не в пять же лет!
– Дети быстро растут. И уже пора поговорить с мессиром Чезини.
– Поговорю, как скажешь, – Алексей со смехом поднял вверх руки. – Вот прямо сегодня и заеду в венецианский квартал, как раз по пути будет. Где найти его школу?
– Спросишь – каждый покажет, – наклонившись, Ксанфия поцеловала супруга в губы.
Алексей обнял жену, усадил на колени, оба принялись целоваться, долго и страстно, а руки протокуратора уже скользили по застежкам платья… вот расстегнули, скользнули под воротник, ощутив ласковую теплоту шелковистой кожи, вот – спустили одежду с плеча, обнажили грудь… вторую…
– О, что ты делаешь, муж мой? – закатывая глаза, томно прошептала Ксанфия.
– Хочу унести тебя в спальню, – Алексей поцеловал жену прямо в пупок.
– Так уноси же… Чего ж ты ждешь?
Резная дверь спальни, мягко закрылась за влюбленной супружеской парой. Чуть слышно скрипнуло ложе…
Школу мессира Франческо Чезини из Турина протокуратор отыскал быстро. Добротное двухэтажное здание, выстроенное из розоватого камня, располагалось почти напротив площади Феодосия, за высокой оградой, окружавшей тенистую тисовую аллею. Изысканные, украшенные резьбою ворота, вальяжный привратник, приглушенные детские голоса…
– Что вам угодно, синьор? – негромко поинтересовался привратник. Еще далеко не старый, мускулистый, с пристальным взором, он больше напоминал хорошо натасканного охранника.
– Я ищу мессира Франческо Чезини из Турина, – Алексей улыбнулся. – Говорят, это его школа.
– Именно так, синьор, – привратник поклонился. – Что у вас за дело?
– Хочу устроить в его школу сына.
– Похвальное желание. Боюсь только, что сейчас все места заняты.
– Не сейчас. Через год или даже позже.