Битва за Коррин
Шрифт:
Даже здесь, в отдельном кабинете, стоял всепроникающий запах дезинфекции. Вориан не стал говорить о пройденном им лечении, продлевающем жизнь.
— Что ж… либо я выживу, либо умру.
— То же самое можно сказать о каждом из нас. Этот Бич дает равные шансы выжить или умереть. — Сук пожал Вориану руку, не сняв перчатки, а потом нежно сжал руку Ракеллы, выдав тем теплые тесные отношения, связывавшие их много лет. Выпавшее на долю планеты испытание заставило многих людей соединиться в отчаянии, но Сук и Ракелла были близки и до этого.
После того как Сук поспешил обратно в палату, Ракелла
— Что верховный главнокомандующий вооруженными силами Джихада делает на Пармантье без охраны?
— Я приехал сюда по личному делу — чтобы встретиться с вами.
Многие недели борьбы с эпидемией лишили Ракеллу способности выражать и испытывать какие бы то ни было эмоции.
— Зачем?
— Я был другом вашей бабушки Кариды, — признался Вориан. — Очень близким другом, но я потерял ее. Очень давно я узнал, что она родила дочь, но до недавнего времени я не мог найти никаких следов. Дочь звали Хельминой, и это была… твоя мать.
Ракелла некоторое время смотрела на верховного главнокомандующего, широко открыв глаза. Потом до нее дошел весь смысл сказанного Ворианом.
— Не тот ли вы солдат, которого любила моя бабушка? Но…
Он смущенно улыбнулся.
— Карида была чудесной женщиной, и я глубоко огорчен ее гибелью. Мне бы хотелось теперь, чтобы многое в моей жизни было по-другому, но я уже не тот человек, каким был раньше. Вот почему я приехал сюда, чтобы познакомиться с тобой.
— Бабушка думала, что вы погибли на войне. — Она свела брови над чудесными голубыми глазами. — Но она называла другое имя — не Вориан Атрейдес.
— Из соображений безопасности я не стал называть своего настоящего имени. Я делал это из-за своего высокого звания.
— Или из других соображений? Например, если вы не собирались возвращаться.
— Джихад — очень неопределенная штука. Я не мог связывать себя обещаниями. Я… — Голос его дрогнул. Он не хотел не только лгать, но даже приукрашивать истину.
Это чувство было очень несвойственно Вориану. Он отличался весьма свободными нравами на протяжении почти всей сознательной жизни, и сама мысль о том, чтобы обзавестись семьей и связать себя узами брака, пугала его. Но хотя его отношения с Эстесом и Кагином не сложились, он все же понял, что и семья открывает безграничные возможности для истинной любви.
— Мой дедушка выглядит так же молодо, как я. — Ракелла явно заинтересовалась, но ее настолько утомила эпидемия, что реакция была очень вялой. — Мне следовало бы исследовать вас, взять генетические пробы, доказать наше кровное родство — но сейчас мне некогда этим заниматься. Во время такого несчастья личный визит для выяснения родства с незаконнорожденной внучкой — это… проявление эгоизма. Вориан криво усмехнулся.
— Я восемьдесят лет провел в боях Джихада, и вся моя жизнь прошла в «таком несчастье». Теперь, когда я вижу, что происходит здесь, я радуюсь тому, что не стал ждать. — Он взял ее руку в свои. — Поедем со мной на Салусу Секундус. Ты сделаешь доклад в Парламенте Лиги. Мы создадим группу специалистов из лучших врачей, чтобы разработать методы лечения, и тогда сможем реально помочь вашей планете.
Она резко перебила его.
— Если вы действительно верите в то, что я внучка великого Вориана Атрейдеса, то как же вы могли подумать, что я уеду, когда мое место здесь, когда я должна делать свое дело и помогать многим людям? — Она вскинула брови, и Вориан почувствовал, как сильно забилось его готовое выпрыгнуть из груди сердце. В душе он и не ожидал другого ответа.
Ракелла посмотрела на него своими ясными умными глазами.
— Кроме того, я не имею права рисковать. Ведь я могу стать разносчиком эпидемии. Но верховный главнокомандующий, если вы твердо намерены вернуться на Салусу Секундус, то доложите Парламенту о том, с чем мы здесь столкнулись. Нам нужны врачи, медицинское оборудование и ученые.
Он кивнул.
— Если эта эпидемия действительно послана Омниусом, то я нисколько не сомневаюсь, что он отправил такой же вирус и на другие планеты. Надо предостеречь Лигу.
Ракелла, испытывая неловкость, собралась выйти и встала.
— Я передам вам все наши записи, истории болезни и результаты анализов. Здесь эпидемия вышла из-под контроля. Причина ее — РНК-содержащий ретровирус. За короткое время умерли сотни тысяч людей. Смертность оставляет более сорока процентов, но это непосредственная смертность, не говоря о летальных случаях, обусловленных вторичными причинами — сопутствующими инфекциями, обезвоживанием, недостаточностью различных органов и так далее. Мы можем лечить симптомы, облегчать в какой-то степени страдания больных, но пока не можем ничего сделать с самим вирусом.
— Есть ли какой-то шанс найти средство такого радикального лечения?
Она подняла глаза, услышав крик из какой-то палаты, потом вздохнула.
— Здесь, при нашей оснащенности и ресурсах, такого шанса нет. Мы не обладаем оборудованием и соответствующим персоналом. Когда позволяют время и обстановка, Мохандас делает анализы и изучает особенности течения болезни. Мы не видим здесь обычного течения, характерного для других вирусных инфекций. Вирус накапливается в печени. Что само по себе очень неожиданно. Мы открыли этот факт всего несколько дней назад. Лечения не… — Она осекла себя. — Но мы всегда можем надеяться.
Вориан в этот момент думал о том времени, когда он, будучи доверенным человеком мыслящих машин, не задумывался о том страшном вреде, который они могут причинить.
— Я должен был давно понять, что когда-нибудь мыслящие машины предпримут нечто подобное. Омниус… хотя, скорее, это дело рук Эразма.
Поколебавшись одно мгновение, Вориан снял с лица маску.
— Все, что вы здесь делаете, и все, что вы, несмотря на очевидную невозможность, пытаетесь делать, — в высшей степени благородно.
Глаза Ракеллы блеснули.
— Спасибо… дедушка.
У Вориана перехватило дыхание.
— Я горжусь тобой, Ракелла. Я так горд, что не могу выразить это никакими словами.
— Я не привыкла выслушивать такие комплименты. — Она стеснялась признаться, что польщена его похвалой. — Особенно ужасно, когда я вижу, скольким больным я не могу реально помочь, сколько их умерло, несмотря на мои усилия, когда я вижу несчастных сломленных людей, которые не имеют ни надежды, ни шансов когда-нибудь выздороветь. Даже когда болезнь проходит, большинство пациентов остаются инвалидами на всю жизнь.