Битва за Кремль
Шрифт:
— На трассу! — крикнул кто-то.
С этим предложением толпа спорить не стала. Все понимали: здесь, на площади перед опустевшим зданием, можно простоять в пикете хоть год, голодая или обжираясь, — никто не заметит. Зато перекрыть дорогу, входящую по важности в первую федеральную десятку, — тут уж дождешься чего-нибудь!
Толпа развернулась и двинулась новым путем. Кто-то успел заскочить по дороге в квартиру и схватить какую-никакую еду, а кто-то даже догадался прихватить палатку. Стоять собирались до конца.
Столбов
Конечно, не только смотрели, но и подходили к иконе. Журналюги поначалу шутили: почему бы не заручиться небесной помощью? Святой Николай столько путешествовал, что может запросто считаться и покровителем репортеров. Когда дошло до дела, разделились на две группы: на тех, кто подошел к иконе, и тех, кто предпочел остаться в другой части храма.
Таня подошла. Попросила святого о заступничестве и помощи в своих делах… Почему-то вдруг вспомнила Столбова…
Вскоре появился и сам Столбов. Войдя в трапезную, увидел Татьяну, кивнул ей — она тоже кивнула ответ. Безмолвный контакт не остался без внимания коллег, и Таня поняла: сегодня быть ей жертвой дотошных расспросов.
Пока же всех интересовало общение Президента и таинственного мецената.
Столбов, как выяснилось, примчался прямо со встречи с партнерами из германского деревоперерабатывающего концерна, которая проходила в лесхозе на границе района. Был он в костюме, не понтовом, зато ладно сидящем, был весел и ничему не удивлялся, будто точил лясы с президентами каждую неделю.
— Расскажите нам, как вы совершили это эстетическое чудо? — с подбадривающей улыбкой попросил Президент.
— Э, я разве чудодей? — Столбов счел уместным улыбнуться в ответ. — Чудеса Господь творит, по заступничеству святого Николы. Я только дорогу поправил да осинки убрал.
— Чуть подробнее, пожалуйста.
— Хорошо, товарищ Верховный Главнокомандующий. Я, как и вы, приехал в обитель, к иконе. Потом поговорил с отцом Павлом, соврать не даст. «Чего же у вас такое испытание для православного люда? Я-то ладно, что можно было отбить, я отбил в Афгане в бэтээре. А у людей непривычных по дороге все благочестие растрясется». Отец Павел рассказал, как есть: монастырь вернули, зимник проложили, когда ремонтировали, дорожка и попортилась. Я попросил благословения навести порядок. Благословили. Я и помог немножко.
— Деньгами?
— Нет, Анатолий Дмитриевич. Деньгами помочь дело нехитрое, сами знаете. Я нашел людей и проследил, чтобы работу качественно сделали. Ну и денег подкинул немножко, без них все-таки никак.
Глава государства многозначительного усмехнулся. Он явно отдыхал в эту, неожиданно освободившуюся вторую половину дня, да еще и расслабило монастырской брусничной настойкой, хранимой для таких гостей. Журналюг он особенно не стеснялся: в любом случае нынешние базары будут отфильтрованы редакторами. Потому и откровенничал.
— Ну, хорошо. А какая же подоплека такого проявления социальной ответственности бизнеса? — Президент произнес это слово с еле заметной презрительной юморинкой, как-никак, термин предшественника. — Вы зачем себя так пиарите?
— Я себя не пиарю. Какой смысл? Район — не мой, губернаторов не выбирают, сами сказали, что и не будут. В президенты пока не иду.
— А когда пойдете? — Президент прицепился к «пока».
— Когда сажать в России перестанут за такие намерения.
— В смысле?
— А вы не знаете? В Архангельске парень, бывший мэр, сказал, что хочет стать президентом. До этого никто не знал, что у него диплом о высшем образовании купленный, а тут сразу проявилось.
Журналисты, слегка разомлевшие от густых щей и настойки, сразу навострили уши, будто не ели, не пили. Общение Президента с местным меценатом выходило не очень-то банальным.
Глава государства шевельнул губами. Телепат среднего уровня, пожалуй бы, услышал несказанную фразу: «Это не я его посадил». Но вместо этого Дмитрий Анатольевич сменил тему:
— Понятно. А если это не коммерческая тайна, скажите, во сколько обошлись работы по благоустройству?
— Могу и сказать, и смету представить. Только это грех будет.
— Почему? — Президент не смог сдержать удивления.
— А потому, — Столбов выразительно посмотрел на настоятеля, — самоубийство — грех грехов. Если я смету представлю, да ее опубликуют, месяца не пройдет, как меня федеральные подрядчики застрелят. Когда узнают, что можно за такие деньги, да за такой срок проложить дорогу с твердым покрытием. Да так, чтобы она зиму нормально пережила — сами проехали, сами видели. Так работать, это, знаете ли преступление, все равно, как хлеб по десять рублей продавать.
В монастырской трапезной воцарилась тишина довлеющая такому помещению. Президент оглядел советников сопровождения. Будто спрашивал взглядом: есть ли в России регионы, где хлеб по десять рублей продают?
— Хорошо, в грех вас не введу, — наконец улыбнулся он. — Потом только циферку мне сообщите, я ее запомню, и если назову, то без вашего упоминания. Но тайну мне откройте, пусть и без математики — как вы смогли дорогу сделать? Время у нас есть…
Кто-то из обслуги грозно взглянул на Столбова и жалостливо на Президента, чуть-чуть скосив взгляд на часы: ну что же вы, Анатолий Дмитриевич, нет у нас времени! Президент этот взгляд уловил.
— Есть, есть время, — подтвердил он. — Рассказывайте.
— Сначала нашел исполнителя — межрайонное ДРСУ. У него простаивали мощности, федеральные деньги кончились — сами знаете, кризис, а в области своих денег и до кризиса не было. Я им заказ подкинул. Но с условием, чтобы половина работников была моих. В нашем Зимовецком районе тоже из-за кризиса кое-кто работу потерял. С Центром занятости разработали программу, назвали ее «Универсальная профессия». Дорожный рабочий как раз такая профессия и есть. Организовали при ДРСУ мобильный учебный центр, люди учились за половину зарплаты и работали.