Битва за любовь (Запах серы)
Шрифт:
Джейми направился прямо к столу Колама. Надо ли мне следовать за ним? Явно что-то случилось.
Джейли, окинув взглядом Холл, неожиданно дернула меня за рукав, и показала на что-то там, откуда пришел Джейми.
Прямо под аркой стоял человек — в нерешительности, как и я. Одежда в грязи и пыли — значит, он был в пути. Посланец. Он, очевидно, передал Джейми свое сообщение, и теперь Джейми, наклонившись, начал что-то шептать Коламу.
Нет, не Коламу. Дугалу. Рыжеволосая голова склонилась между двумя темноволосыми, крупные красивые черты трех лиц поражали сверхъестественным сходством в свете
Рука Джейли крепко вцепилась в мою.
— Плохие вести, — произнесла она — уже без необходимости.
— Двадцать четыре года, — негромко выговорила я. — Для брака долгое время.
— Да, долгое, — согласился Джейми. — Дольше, чем я прожил на свете.
Теплый ветер шелестел листвой деревьев над нашими головами, сдувал волосы у меня с плеч, и они щекотали лицо.
Джейми стоял, прислонившись к забору паддока, длинноногий; по-своему грациозный, с крепкими костями. Я как-то склонна была забывать, насколько он еще молод, — так он был уверен в себе и умел.
— Однако, — заговорил Джейми, бросив соломинку на истоптанную грязь паддока, — я сомневаюсь, что Дугал провел вместе с ней больше трех лет из всего этого срока. Ты же знаешь, что он в основном находился здесь, в замке, или разъезжал по землям клана, занимаясь делами Колама.
Жена Дугала Мора скончалась в их имении Беаннахде. Скоротечная лихорадка. Дугал на рассвете уехал туда вместе с Недом Гоуэном и посланным, который накануне вечером привез известие, — надо было уладить дела с похоронами и распорядиться собственностью Моры.
— Не слишком тесное супружество? — спросила я.
— Я полагаю, близкое, насколько это было возможно. — Джейми пожал плечами. — У них были дети, и она вела дом и все хозяйство. Не думаю, что ей его очень не хватало, но она всегда радовалась, когда он приезжал домой.
— Да, ведь ты некоторое время жил у них, так что знаешь.
Я замолчала и задумалась. Возможно, у Джейми именно такое представление о браке: жить раздельно, соединяясь лишь для того, чтобы зачинать детей. Но из того, что он рассказывал, ясно: брак его родителей был браком близких и любящих людей.
В очередной раз продемонстрировав свое сверхъестественное умение читать мои мысли, Джейми сказал:
— У моих родителей это было по-другому, как ты знаешь. Дугал вступил в брак по расчету, как и Колам, в основе лежали соображения земельные и деловые, а не влечение друг к другу. А мои родители, они женились по любви, вопреки желаниям обеих семей, и мы оказались… не то чтобы изгоями в полном смысле слова, но сами по себе в Лаллиброхе. Мои родители навещали родственников нечасто, да и по делам выезжали из имения редко, и я думаю, их взаимная привязанность была сильнее, чем обычно в браке.
Он положил руку мне на спину и привлек меня поближе к себе. Наклонил голову и прижался губами к Моему уху.
— Между нами тоже было соглашение, — сказал он тихо. — Но все-таки я хотел бы надеяться… может, в один прекрасный день…
Он вдруг неловко отшатнулся от меня с кривой улыбкой и жестом отстранения.
Не желая поощрять его, я тоже улыбнулась
«То, что есть между нами», — говорил он. И еще: «Когда я лежу с тобой, когда ты прикасаешься ко мне…» Нет, это не так уж обычно. И это не только увлечение, как я думала вначале. То есть самое обычное дело.
Дело в том, что я была связана обетом и преданностью и законными узами с другим человеком. И любовью тоже.
Я не могла, не могла сказать Джейми, что я испытываю к нему. Поступить так, а потом исчезнуть, как я и должна, было бы верхом жестокости. И солгать ему я тоже не вправе.
— Клэр.
Я чувствовала, я знала, что он повернулся ко мне и смотрит на меня с высоты своего роста. Я ничего не сказала, просто подняла к нему лицо, когда он нагнулся поцеловать меня. В этом я тоже не могла ему лгать — и не солгала. В конце концов, туманно пронеслось у меня в голове, я же обещала ему честность.
Поцелуй наш был прерван громким «хмм!», раздавшимся из-за забора. Удивленный Джейми обернулся на звук, инстинктивно загородив меня собой. Но тут же заулыбался, увидев старика Алека Макмагона, который стоял в паддоке в своих клетчатых штанах и сардонически усмехался, глядя на нас своим единственным голубым глазом. В руке он держал устрашающего вида ножницы для кастрации и поднял их торчком, отдавая издевательское приветствие.
— Я собирался с ними к Магомету, — объявил он, — но, может, они и здесь пригодились бы. — Он щелкнул ножницами. — Тогда бы ты, паренек, думал о работе, а не о своем петушке.
— Ты даже и не шути на этот счет, — сказал Джейми. — Ты что, ждал меня? Я тебе нужен?
Алек поднял одну бровь, похожую на мохнатую гусеницу.
— Никоим образом, с чего это ты взял? Я предпочитаю кастрировать проклятого двухлетку сам, ради удовольствия. — Он засмеялся собственной шутке и махнул ножницами в сторону замка. — Удалитесь, милочка. Вы его получите назад к ужину — в целости и сохранности.
Сделав вид, что не доверяет последним словам старика, Джейми протянул длинную руку и аккуратно отобрал у Алека ножницы.
— Я буду чувствовать себя спокойнее, если они останутся у меня, — сказал он и подмигнул Алеку. — Иди, Саксоночка. Как только я переделаю за Алека всю его работу, я приду и найду тебя. — Он нагнулся поцеловать меня в щеку и шепнул: — В конюшне. В полдень.
Конюшни в замке Леох были выстроены куда лучше, чем многие из коттеджей, которые я повидала во время нашей поездки с Дугалом. Каменные полы и стены каменные, единственными отверстиями в них были узкие окна в одном конце конюшни и дверь в другом, а также узкие щели между стенами и толстой соломенной крышей, устроенные для удобства сов, прилетавших ловить мышей в сене. Воздуха было много, да и света достаточно для того, чтобы конюшня казалась приятно сумрачной, но не мрачной.