Битва за Любовь. Книга первая
Шрифт:
Это юношеское понятие о любви очень незрело, но оно все же лучшее, что мы имеем, потому что через несколько лет в браке всё так приедается, что понятие это тоже уходит прочь. И мы живем как во сне, в котором спим, едим, трахаемся, изменяем, ненавидим, скучаем, снова трахаемся, пьем, травим друг друга, миримся в постели, работаем, изменяем, заражаемся венерическими болезнями, травим друг друга, разводимся…
Но если не разводимся и добиваем совместную жизнь до старости, то однажды, уже перед самой смертью, вспоминая прошлое мы обнаруживаем, что ничего лучше тех глупостей, которыми мы жили в юности, в нашей жизни не было… А потом ваш постылый супруг помирает,
Не позволил, потому что всегда знал, что такое любовь. Знал теми самыми понятиями, которые создавал себе всю жизнь.
Знал, вместо того, чтобы просто видеть…
Глава 4. Понятие о любви
Не знаю, удалось ли мне показать, что причиной многих странностей и сложностей в любви являются сложные и путанные понятия, которые мы о ней имеем. Но надеюсь, что это и так понятно.
Допускаю, что понятно и то, что сложность этих понятий возникает как сложенность их из множества понятий, приходящих к нам в разном возрасте и из разных источников. Попросту говоря, у нас нет единого понятия о любви, а есть много разных понятий о чем-то, что зовется любовью. Зовется, значит, имеет одинаковое имя «любовь», но при этом, в сущности, является разными вещами. Иначе разные понятия не возникли бы – разум уж слишком точен в своей работе, чтобы позволить себе иметь два разных понятия об одном и том же.
Мы имеем не разные понятия о любви, а разные понятия о том, что зовем любовью.
Это означает, что мы не понимаем, что есть любовь, а что принято ею считать в разных культурных слоях и сообществах. К тому же, очевидно, что, имея множество разных заимствованных из культуры образов того, что такое любовь, мы не имеем собственного понятия о ней.
В действительности, эта очевидность обманчива.
Мы все знаем, что такое любовь, а зная, имеем и понятие о ней. Но не верим себе. Просто потому, что предпочитаем верить тем людям, которые поумнее нас. Но как такое возможно? Представьте себе, что вы хотите выпить воды, но не верите своему вкусу и ищете научного руководства в деле выпивания воды. И будете пить то, на чем висит авторитетная этикетка, подтверждающая, что эта жидкость вода. В научной лаборатории это правильный подход, но на кухне…
Впрочем, пример не совсем удачный, потому что сейчас с водой так же плохо, как и с любовью. Иной раз и святую воду лучше отдать на химическую экспертизу. Но приведу пример более глубинный: нужно ли вам мнение авторитетов, чтобы понять, что сосущее чувство в желудке, которое вы испытываете, есть голод. А давящая боль внизу живота – позывы к мочеиспусканию?
Вот и с любовью, мы все прекрасно знаем, что это такое, но предпочитаем почему-то собирать мнения. Почему?
Ответ может быть только один: нам нужна не любовь, а то, что дают эти мнения. А что они могут давать? Просто подумаем: если это мнения общественные, то есть мнения определенных сообществ, значит, используя их, мы играем в какие-то игры сообществ или с сообществами. Народная психология называла их мышлением свойства. То есть поведением, которое имеет целью сделать тебя своим в каком-то сообществе. А точнее, в избранном тобою сообществе.
И вот мы нахватываем знания о том, что такое любовь, как знания об определенном поведении, которое принято в том сообществе, где ты хочешь занять хорошее место. Это определённо видно по тому,
Точно так же навязывают свои понятия о любви и все остальные сообщества. А мы их берем. Почему? Потому что они ключи от этих сообществ, орудия, обеспечивающие узнавание тебя в них как своего. А это значит, что понятия об общественной любви просто не могут быть одинаковыми. Мы их коллекционируем на случай надобности. А потому путаемся в них, когда приходит настоящее…
Вот вопрос: что же делать? Нужно ли освободиться от собрания понятий об общественной любви? И нужно ли создать собственное понятие о любви? Как кажется, ответ очевиден. Но не спешим.
Во-первых, всё это собрание накопилось у нас не случайно. Оно нужно нам для выживания. И даже больше: мы же лезем в те сообщества, которые избрали, не случайно. Сквозь них пролегает наш путь к главной Задаче воплощения, к Скуме. Значит, эти понятия – ключи к ней.
Но и это не самое плохое. Хуже то, что для того, чтобы видеть, понимать, а главное, испытывать любовь, понятие не нужно. Как не нужно оно для того, чтобы опорожняться или есть, понятия нужны только затем, чтобы есть или опорожняться КАК-ТО.
Вот и для любви достаточно просто быть живым и иметь душу. Любовь – это свойство души, что-то вроде вещества, её заполняющего. Зачем для того, чтобы быть человеком, иметь понятие о человеке? Зачем для того, чтобы любить, иметь об этом понятие? Даже своё.
Отвечу: свято место пусто не бывает. Даже место любви. Если мы не будем иметь своего понятия, это место займут все те понятия о любви, которая не любовь. И будут править моим поведением. Единственный способ действительно от них избавиться, – занять это место в сознании собственным понятием.
И второе: если понятие о чем-то создано в разуме, значит, оно создано прямо в том слое сознания, который соседствует с душой, из нее вырастая. Если мы создаем свое разумное понятие о любви, мы тем самым указываем направление в сторону души. А значит, и в сторону любви.
Мое разумное понятие о любви – всего лишь образ, который закрывает от меня любовь, как и любые другие образы. Но если этот образ мой и разумен, он указывает на любовь, а не в сторону от неё. И в том великая подсказка, даже если для достижения любви мне нужно освобождаться от понятия о ней.
Глава 5. Понятие о страсти
Итак, чтобы найти свою любовь, вначале стоило бы понять, что это такое. Понять, значит, обрести понятие о любви.
С прикладной психологической точки зрения, если мы идем культурно-историческим путем, начало этой работы просто: надо выявить все имеющиеся у меня понятия о любви, дать им имена и определить, какие из них действительно относятся к любви, а какие лишь используют это имя. Те понятия, что используют имя любви, в действительности же определяя нечто иное, должны быть либо убраны из сознания, либо получить имя орудий, в соответствии с теми задачами, которые они решают в действительности.
Конец ознакомительного фрагмента.