Битва за Рим (Венец из трав)
Шрифт:
Марк Эмилий Скавр проявлял повышенное внимание к судьбе двух лишившихся трона царей: Никомеда из Вифинии и Ариобарзана из Каппадокии. Доблестный старый принцепс направил в Малую Азию специальную миссию, чтобы разобраться с действиями царя Митридата. Возглавил ее Маний Аквилий. Это был один из лучших легатов Гая Мария в сражении при Аквах Секстиевых. Во время пятого консульства Гая Мария он снова избирался на эту должность и также снискал славу, подавив восстание рабов на Сицилии. Вместе с Манием Аквилием отправились Тит Манлий Манкин и Гай Маллий Малтин, а также сами цари Никомед с Ариобарзаном. Скавр поставил перед посланниками вполне четкую задачу: вернуть трон
Маний Аквилий усиленно добивался этого назначения. Его Денежные дела находились в плачевном состоянии – не в последнюю очередь из-за убытков, которые он понес в результате войны с Италией. Правление в Сицилии десять лет назад не принесло ему ничего, кроме расследования его деятельности по возвращении. Он был оправдан, но репутация его пострадала, а золото, полученное его отцом от Митридата V за уступку большей части Фригии Понту, было давно истрачено. Однако дурная слава, заработанная на этом отцом, как смола, прилипла и к сыну. Скавр, горячий приверженец наследственных должностей, был вполне уверен, что отец говорил об этих областях сыну, и потому решил, что Маний Аквилий как никто другой подходит для важной задачи водворения на трон двух упомянутых царей. Поэтому он не только назначил Аквилия главой миссии, но и позволил ему самому выбрать себе помощников.
В результате отправилась делегация людей, думающих не о справедливости, но о деньгах, не о благополучии других народов, но о собственном кошельке. Еще до того, как началась подготовка к отправке миссии в Малую Азию, Маний Аквилий успел совершить весьма выгодную сделку с семидесятилетним царем Никомедом, в результате чего у Аквилия, как по волшебству, появилось сто талантов вифинийского золота. Впрочем, если бы оно не появилось, то Маний Аквилий не получил бы разрешения покинуть Рим. Его финансовое положение было из рук вон плохо. Сенаторы должны были испрашивать официального разрешения оставить пределы Италии, а банкиры, зорко следившие за такими отъездами, сделали бы все, чтобы этому воспрепятствовать.
Было решено ехать морем, а не по Эгнациевой дороге, и в июне миссия прибыла в Пергам. Ее принял наместник провинции Азия Гай Кассий Лонгин.
В Гае Кассии Маний Аквилий встретил родственную душу: оба были корыстолюбивы и неразборчивы в средствах – и оба остались друг другом довольны. И вот жарким июнем в Пергаме, примерно в то время, когда при штурме Геркуланума погиб Тит Дидий, возник заговор. Задачей заговорщиков было как можно выгоднее использовать сложившуюся ситуацию и добыть как можно больше золота в областях, граничивших с Понтом, но не находящихся под властью Рима, – в первую очередь во Фригии и Пафлагонии.
Из Пергама были направлены курьеры с письмами для Митридата, царя Понта, и Тиграна, царя Армении. Римский Сенат требовал от них вывода войск из Вифинии и Каппадокии. Не успели посыльные оставить Пергам, как Гай Кассий распорядился привести вспомогательный легион в состояние повышенной готовности, а также собрать отряд ополчения по всей провинции Азия. После этого Аквилий, Манлий и Маллий в сопровождении небольшого воинского соединения отправились в Вифинию с царем Никомедом, а царь Ариобарзан остался в Пергаме.
Рим все еще внушал к себе уважение. Царь Сократ оставил трон Вифинии и убыл в Понт. Царь Никомед снова взял в свои руки бразды правления. Вскоре и царь Ариобарзан вернулся в Каппадокию. Три посланника Рима задержались до конца лета в Никомедии, разрабатывая план вторжения в Пафлагонию, небольшую территорию на берегу Эвксинского моря. Храмы Пафлагонии были богаты золотом, которого, как с огорчением выяснили посланники, у царя Никомеда не водилось вовсе. Когда за год до этого царь-старик бежал в Рим, он захватил с собой почти все содержимое своей царской казны. Но за этот год его состояние перетекло на счета многих знатных римлян – от Марка Эмилия Скавра, охотно принимавшего подарки, до Мания Аквилия, не говоря уже о многих других корыстолюбцах.
Когда выяснилось, что казна Никомеда пуста, между римлянами возникли раздоры. Манлий и Маллий считали, что их просто одурачили, Аквилий же понимал, что должен обязательно отыскать золото для удовлетворения аппетитов своих коллег. Разумеется, страдать из-за этого пришлось Никомеду. Три римских посланника не давали ему покоя, требуя, чтобы он ввел свое войско в Пафлагонию, и угрожали ему потерей трона в случае неподчинения. Существенную поддержку римлянам оказали послания, которые отправлял из Пергама Гай Кассий. В конце концов Никомед капитулировал и отдал приказ о приведении в боевую готовность своей небольшой, но хорошо вооруженной и обученной армии.
В конце сентября римляне и Никомед вторглись в Пафлагонию. Командовал войсками Аквилий, а Никомед играл роль невольного гостя. Горя желанием еще больше насолить Митридату, Аквилий заставил Никомеда отдать распоряжения своим кораблям и морским гарнизонам на Фракийском Боспоре и Геллеспонте не пропускать ни одного понтийского судна из Эвксинского в Эгейское море. Смысл всего этого был прост: «Если тебе все это не нравится, царь Митридат, – что ж, можешь бросить вызов Риму!»
Дальше события развивались в точности как и предполагал Маний Аквилий. Армия вифинийцев прошла по побережью, захватывая города Пафлагонии и грабя храмы. Росла груда золота и драгоценностей, захваченных Аквилием, капитулировал крупный порт Амастрис, а Пилемен, правивший внутренней Пафлагонией, воссоединился с римлянами. Уже в Амастрисе римские посланники решили, что пора им возвращаться в Пергам. Так и было сделано. А несчастному царю Никомеду и его войску пришлось зазимовать между Амастрисом и Синопой, в опасной близости от понтийских границ.
Лишь в середине ноября в Пергаме появились посланники царя Митридата, который до той поры хранил полное молчание и ничего не предпринимал. Возглавлял делегацию двоюродный брат царя по имени Пелопид. Он был одет по-гречески и прибыл в Пергам без вооруженного эскорта.
– Мой брат, царь Митридат, покорнейше просит проконсула Мания Аквилия приказать царю Никомеду вернуться со своим войском назад в Вифинию, – сказал Пелопид.
– Это невозможно, Пелопид, – ответил Аквилий; он восседал в курульном кресле с жезлом из слоновой кости, знаком власти, а рядом стоял десяток ликторов, одетых во все красное и вооруженных фасциями. – Вифиния – самостоятельное государство. Оно, разумеется, является другом и союзником римского народа, но управляется собственным царем, которому я не имею права приказывать.
– В таком случае, проконсул, – продолжал Пелопид, – мой брат, царь Митридат, нижайше просит тебя разрешить ему защитить себя и свои владения от посягательств Вифинии.
– Ни царь Никомед, ни его армия не находятся на территории Понта, – возразил Аквилий, – а потому я предупреждаю твоего брата, царя Митридата, чтобы он не смел и пальцем тронуть ни царя Никомеда, ни его войско. Ни при каких обстоятельствах, Пелопид! Так и передай царю Митридату. Ни при каких обстоятельствах.
Пелопид вздохнул, пожал плечами и, широко разведя руками, сказал: