Битва за сектор. Записки фаната

Жвания Дмитрий Дмитриевич

Фанатов «Зенита», видимо, так достало то, что имя любимого клуба используется как козырь в политической борьбе, а его матчи - как пространство для политической агитации, что они написали манифест «За традиционный футбол», в котором есть пункт «Футбол - вне политики!»

«Каждый, кто впервые пришел на трибуну, приходит туда за тем, чтобы увидеть футбол. Именно ради футбола, ради поддержки своей команды мы собираемся вместе, именно это - то, что нас объединяет. В последнее время футбол и футбольные результаты имеют все больший политический оттенок, а некоторые партии пытаются использовать трибуны для своих политических заигрываний. Мы призываем сказать решительное "нет" политике на трибунах, независимо от того, поддерживаете ли вы партию власти, оппозицию или иные политические течения. Пусть ваши политические взгляды останутся за трибуной,

ведь на трибуне нас объединяет любовь к команде», - заявляют фанаты «Зенита»

На матч СКА Валентина Ивановна Матвиенко приходила тоже, правда, хоккей нашего губернатора заинтересовал только тогда, когда армейцы под руководством американского тренера Барри Смита прорвались наверх турнирной таблицы. И СКА проиграл. На пресс-конференции журналисты проинформировали Смита о роли Матвиенко на трибунах.

– Болельщики «Зенита» появление Матвиенко на «Петровском» считают плохим знаком, «Зенит» в этих матчах обычно проигрывает, -сообщил спортивный обозреватель всего и вся Боря Ходоровский.
– Сегодня госпожа Матвиенко впервые после долгого перерыва пришла на матч СКА, и победная серия армейцев прервалась…

– Когда мы будем играть здесь следующий матч, найдите ей какое-нибудь занятие, - отшутился Смит.

И все же власть боится фанатов. Если было бы иначе, стала бы она внедрять агентов спецслужб в хулиганские фирмы и переводить город на осадное положение в дни футбольных и хоккейных матчей? И тут я полностью согласен с утверждением одного молодого зенитовского ультра:

– Мент боится не конкретно тебя, а ту силу, которая стоит за твоей спиной. Силу фан-движения, организованной группы людей, объединенной общей идеей. Группы, откровенно выделяющейся своей организованностью из серой массы разобщенных обывателей. Именно страх заставляет правоохранителя таким вот хамским способом демонстрировать власть над тобой. Именно страх, когда он видит перед собой слаженно поющие трибуны с банне-рами и флагами, вызывает у него желание избить, уничтожить, растоптать пугающую его силу. Он ищет повод, чтобы начать охаживать дубьем людей направо и налево и зачастую находит его, поддавшись на провокацию фанов, платящих ему взаимной ненавистью.

Футбольные фанаты доверия не вызывают. Сейчас они, стоя на трибуне стадиона, организованно поддерживают любимую команду. Где гарантия, что завтра они также организованно не выйдут на баррикады? Или, например, едут фанаты на выезд в другой город. Куда? Зачем? На футбол? У вас же телевизоры есть, вы должны по нему футбол смотреть, сидя дома. Власть стремится настроить обывателя против человека в шарфе, рисуя в прессе различных уровней портрет фаната как дебильного маргинала с арматурой в руках, наркомана и алкоголика.

ЭПИЛОГ

– Папа, купи флаг «Барсы», вот этот - полосатый, красно-синий, я его на СКА вешать буду, - просит меня младший сын в барселонском магазинчике для субкультурной молодежи на Calle de Tollers.

Цвета знаменитой «Барсы» почти такие же, как армейские - гранатово-синие. Мне приятно находиться в столице Каталонии - этот очень красивый город буквально утопает в гранатово-синей гамме. В Барселоне есть еще один клуб - «Эспаньол», но о его существовании здесь мало что напоминает. Все отдано «Барселоне»: везде продаются шарфы с цветами этой команды, вымпелы, значки, флаги. Мне это нравится: я - радикальный социалист, как и фанаты гранатово-синих, и я болею за армейский клуб, чьи цвета почти такие же, как «барселонские».

Болением за СКА я заразил сыновей. Младший заразился сильнее. Ему сейчас шестнадцать лет. Он часами смотрит фанатские видео, вывешенные в Интернете, общается в «ВКонтакте» в сообществе ультрас СКА, с приятелями ходит на все домашние матчи СКА и вывешивает на них старое, классическое армейское знамя: красное с синим клином. Вот теперь он просит меня купить флаг «Барселоны», без символики, просто полосатое гранатово-синее полотнище. Я, конечно, куплю этот флаг.

Хочу ли, чтобы мой младший сын стал ультрас? Не знаю. Сейчас я представляю, что пережили мои родители, когда я мотался по стране за командами. Мне толком неизвестно, что представляют собой нынешние фанаты. А двадцать лет назад это было, мягко скажем, противоречивое сообщество - интеллектуалов мало, зато пьяниц - предостаточно. Недаром тогдашние фанаты придумали

«стишок»: «Мне приснился сон прекрасный: вермут белый, вермут красный». Я дожил до сорока трех лет, а многие мои сверстники-фанаты не дожили и до тридцати: либо от пьянки умерли, либо погибли в драке.

Верблюд - умер, Фильтр - умер, Хроник - умер, Феномен - умер, Фашист, кажется, погиб… Лиса в Твери задушили гопники его же собственным армейским шарфом, он погиб как настоящий ультрас. Агитатор стал ментом -все равно что умер. Слишком много трупов.

Однако приобщение к субкультуре ультрас даст парню то, чего никогда не получить в секции бокса или айкидо, а именно - умение ставить себя в агрессивном мужском коллективе. Не знаю, во что бы превратили меня в армии, не будь я фанатом. А так меня забавляли грозные потуги «дедов» и сержантов. Драка? Да ради бога! С пятнадцати до восемнадцати лет я только и делал, что дрался. Правда, когда ты дерешься как боец фанатской бригады, ты знаешь, что в случае чего, тебя всегда выручит товарищ, а в армии тебе никто не поможет, ребята твоего призыва, может быть, даже осудят тебя за то, что ты сцепился с «дедами», мол, выпендривался ты один, а выебут всех… Мне кажется, что фанатизм лучшая школа жизни для мужчины по сравнению с армией. Армия, в том виде, в котором она существует последние лет тридцать, это структура, где парня учат унижаться, превращают в барана. Я бы хотел, чтобы мои сыновья отслужили в армии. Но только не в такой, как российская. В конце концов, армейские генералы просрали наш легендарный армейский клуб, и им теперь владеет чиновничья буржуазия из корпорации «Газпром».

Футбол, хоккей - не прекращаются попытки дать определение этим великим играм: это - религия, это - война… Думаю, в футболе и хоккее есть что-то и от религии, и от войны, но это все же и не религия, и не война в чистом виде. На войне солдаты после боя не обмениваются рукопожатиями и мирно не болтают, как игроки после матча.

Футбол и хоккей - это жизнь. Как и везде, здесь есть великое и смешное, противостояние и дружба, подлость и великодушие, трусость и мужество, война и мир. И здесь тоже очень быстро летит время. Мне сорок три, и я болею за парней, которые родились, когда я уже вовсю фанател за СКА. Но меня это не обламывает. Да, я старею, зато мой любимый клуб всегда будет молодым, несмотря на то, что родился он на двадцать один год раньше меня - в декабре 1946 года. Я умру, а мой клуб будет жить дальше.

Меня смешат обывательские рассуждения о фанатах, мол, одни дураки по полю (площадке) бегают, а другие за них болеют да еще за свои деньги за ними по стране мотаются. Шиза!

Обыватели смеются над нами, а мне их жалко. Что собой представляет жизнь обывателя? Работа, диван, телевизор, пиво и летний отдых в Турции… А в моей жизни навсегда будет КОМАНДА. Когда мне пришлось завязать с фанатизмом, я обходил стадион стороной, зная, что стоит мне только почуять запах ледовой арены, как я вновь заболею хоккеем. Шум толпы, аромат искусственного льда, стук клюшек - все это стало частью меня, вошло в мой обмен веществ. Это - навсегда! Это как героиновая зависимость. Приятели, которые вместе ездят на пикник или порыбачить, - это не команда; менеджеры, которые решили победить конкурентов, - тоже не команда, меня забавляют пафосные манагеровские рассуждения о team spirit. Чтобы стать частью команды, нужно жертвовать, без жертвы не будет приобретения. Фанат жертвует деньгами, здоровьем, покоем, зато обретает коллектив, в котором раскрывается его свобода. Как верно заметил один итальянец, «свобода - не право, а долг; не подарок, а завоевание; не уравнивание, а привилегия». Только будучи частью коллектива, завоевавшего право быть свободным, человек осознает, что свобода - это привилегия, ее нужно завоевать, а потом - защитить.

В середине 80-х нас, питерских армейцев, прессовали по полной программе. Не успевали мы докричать заряд «И в футболе, и в хоккее красно-синих нет сильнее!», как на наш сектор бежали «зенитчики», которые всегда считали, что территория фанатизма в Питере принадлежит исключительно им. Мы бились за наш сектор, и выиграли этот бой. Никто теперь не посмеет сказать, что питерские «кони» - миф, что их не существует. Красно-синяя бригада в Питере существует, и начало ей положил я. Надевая красно-синий армейский шарф, я чувствую себя свободным. Свобода - это всегда иерархия. Человек, который палец о палец не ударил, чтобы стать свободным, свободы не заслуживает, его место в свинарнике. Я ударил. И не единожды.