Битва
Шрифт:
— Вы отпустили Пантелея, — сказала она. — Ваше дело было закончено. Закончено в том виде, в каком вы его закончили. Вы выполнили всё, что предназначили себе. Лишь после этого я вызвала Игана на бой. А ты… у меня даже слов нет…
Она лишь сокрушённо покачала головой.
— Дело отряда не только дойти туда, но и вернуться оттуда, — сказал я жёстко. — Именно это мы себе предназначили, так что можешь считать, что выполнили к тому времени мы только половину.
Кто-то вышел из хозяйского дома во двор, приоткрыв дверь. Широкий силуэт показался в светящемся дверном проёме и шмыгнул во тьму, почти неслышно. Я снова повернулся к Лари, терпеливо ожидавшей продолжения моей речи:
— А я, как командир, отвечаю за каждого. И за тебя в том числе, если ты к нам примкнула, а не пошла сама искать своего Игана. Если бы сначала сказала, что ты его ищешь и намерена вызвать на поединок, я бы ещё подумал, принимать ли тебя. Или заранее сказал, что тогда мы тебя там и бросим, если это твоё дело чести поставит всё под угрозу. Но ты предпочла нам об этом не сообщать. Ты знала нашу цель, когда присоединялась, а мы не знали твоей.
— Верно, — согласилась она. — Но наши законы запрещают сообщать об этом первым встречным.
Во как заговорила! Мы уже первые встречные. А так бы её анабазис [84] закончился тем, что она бегала по ночной Твери от городовых. Или так и было задумано с самого начала? Кто теперь знает?
— А объединяться с первым встречным они вам не запрещают? — преувеличенно удивился я. — Или мы тебе так, расходный материал? Тогда ты не по адресу: дураки живут в другой деревне. Если ты вступаешь в отряд, подчиняйся правилам. Или хотя бы оговаривай свои при вступлении. Если этого не сделала, мы ничем тебе не обязаны.
84
Анабазис— поход, восхождение ( др.-гр.).
Снова скрипнула дверь дома, ещё один силуэт выскользнул наружу. Точнее, не выскользнул, а выбрался, потому что топот и сопение были слышны даже отсюда. Сопение удалилось следом за первой фигурой.
— Вот тебе моё последнее слово: пока я командир и пока ты это признаёшь, изволь подчиняться, — сказал я жёстко. — Впредь, если захочешь ещё иметь со мной дело, — всегда говори, зачем тебе это нужно. Не хочешь подчиняться — я тебя не удерживаю. Долю золота ты получила, вот и свободна.
— Прогоняешь? — удивилась она и вдруг «придавила».
Вот змея-то, а! Хотя… хороший знак. Видать, небезразлична ей наша компания. Да и она нам, если честно. Грустно и скучно нам будет без этого шкодливого и красивого создания.
— В общем, так! — сказал я, направляясь к дому. — Если ты с нами, тогда идёшь со мной и мы празднуем, что уцелели. Не с нами — считай, что я тебя не приглашал. Дальше сама.
Отвернувшись, я пошёл к крыльцу. Шагов я не услышал, но чья-то рука подхватила меня под локоть, и притворно-томный голос произнёс:
— Ну вот, уже и не любит.
В общем, Лари изменилась мало. Ну и хорошо, нам она прежняя нравится. Не надо ей меняться. Когда мы уже подошли к крыльцу, моё внимание привлекли возня и сопение из-за угла. Мне показалось, что я слышу бурчание Орри и повизгивание хозяйской снохи, так напомнившей моему спутнику предмет его вожделения из Гуляйполя. Ну и хорошо, лишь бы муж на них не наткнулся.
Эпилог
Я изо всех сил затянул толстую пеньковую верёвку на длинном брезентовом свёртке, уложенном вдоль кузова, отдуваясь и упираясь в него валенком. Даже взмок, пока затаскивал эту тушу в кузов, тулуп расстегнул, и сейчас от меня валил пар. Брезент примёрз к деревянному решётчатому поддону — кровь вытекла из свёртка и схватилась льдом, поэтому нормально уложить добычу никак не получалось, широкие когтистые задние ноги свисали с кузова, не давая захлопнуть борт. Ну и демоны с ним, всё равно недалеко ехать.
В заднем окошке тента, натянутого на кабину «копейки», показалось раскрасневшееся на морозе лицо Маши. Шапку она уже стащила, короткие светлые волосы торчали во все стороны. Она вопросительно посмотрела на меня, и я крикнул:
— Заводи.
Не успевший остыть мотор подхватился, рыкнул, из шнорхеля вылетел клуб дыма и пара, заслонка задребезжала. Я выпрыгнул наружу, подошёл к водительской двери, но Маша через окно жестом отправила меня на пассажирское сиденье. Ну и ладно — нравится девушке машину водить, я и справа посижу.
Дверка с брезентовым верхом и маленьким окном отделила меня от мороза, кабина неплохо прогрелась. Дробовик — новенький семизарядный «таран» чуть длиннее прежнего — я поставил в держатель, стащил с рук варежки с отделённым для стрельбы пальцем.
— Ну, чего ждёшь? — спросил с улыбкой. — Вези домой, раз за руль уселась. Приноси пользу.
— Ой, можно подумать… — поддразнила меня Маша. — Пользу. С кого тут ещё польза, надо посмотреть. Кто зверюгу нашёл и подманил? За час справились, а ты бы за ней неделю гонялся.
— Ну так бы и гонялся! — возмутился я. — Я таких снежных бесов уже десятка три настрелял, от них тут каждую зиму житья нет. На кровь подманил бы, к вечеру управился. Ну, к завтрашнему утру наверняка.
— А так мы ещё в город к обеду успеем, — вполне логично возразила Маша, разогнав тяжёлую «копейку» по зимнику. — Всё равно работа бесплатная, так зачем столько времени тратить? Целуй меня, в общем, и признавайся в любви. Хвали, как я всё здорово сделала.
Я нагнулся к ней, поцеловал в щёку.
— Умница, — сказал. — Куда я без тебя? Люблю, в общем.
— Вот осознал наконец, что без меня никуда, — гордо кивнула она. — Люби.
Снег, высушенный морозами, скрипел под тяжёлыми колёсами так громко, что иногда забивал рычание двигателя. Заговорённые стёкла не запотевали, под ногами, у самого трансмиссионного тоннеля, светился крошечный бронзовый треножник — обогревательный амулет. От него в кабине царило комфортное тепло, в котором сразу защемило слегка отмороженные уши.