Битые короли
Шрифт:
– Ты о чем это, Аристарх? – удивленно отступил на шаг Корозов. – На моем месте мог оказаться любой!
– Мог, – согласился Акламин, – но оказался почему-то именно ты.
– Ну у вас, оперов, мозги вообще набекрень, – расхохотался Глеб. – Надо же придумать такое. Я ехал по городу, никому не мешал, и никто не знал, на какую дорогу, в какое время и где свернет мой водитель. Я и сам этого не знал. Так что эту свою версию отбрасывай сразу к чертовой матери!
– Это не версия, Глеб. Версии пока нет никакой. Это
– Ну хорошо, хорошо, – отозвался Корозов и распрощался с Аристархом. Подходя к дверям, бросил взгляд на стоявших в сторонке продавцов. Вернулся к ним, сказал: – Мы сегодня нарушили всю вашу торговлю, поэтому, чтобы хоть как-то реабилитироваться, приглашаю вас всех в восемь часов вечера в ресторан за мой счет.
И, выйдя на улицу, позвонил в ресторан, забронировал на вечер столы.
Девчата, проводив его, запрыгали от восторга.
2
Машина, в какую села Ксения, стремительно мчалась по улицам.
Высокий, крепкого сложения парень за рулем молчал, сосредоточенно смотрел через лобовое стекло. У него было приятное лицо с располагающей улыбкой, с чуть загадочным взором черных глаз.
Такие глаза обычно сразу привлекают внимание, ибо они как бы указывают на многие таланты человека. И главное – на сильную волю этого человека, убеждая, что тот знает, что должен делать, как должен делать, почему должен это делать.
Широкий лоб, округлый подбородок, прямой разрез рта.
В подобные лица обычно с первого взгляда влюбляются молодые девушки, сочиняя в своих фантазиях самые невероятные истории об этом человеке.
Ксения, плотно запахнувшись в халат, сидела и мучительно морщила лицо. Съежилась, словно придавленная грузом собственных мыслей. Ее определенно угнетал дух этого автомобиля, а может, дух этого человека, а может, дух ее собственной жизни. Несколько раз порывалась что-то сказать, но всякий раз глушила в себе этот порыв, отчего лицо становилось еще более безрадостным. Проехали с десяток километров, прежде чем она все-таки выдавила из себя:
– Отпустил бы ты меня, Саша.
Тот как будто не расслышал ее слов, продолжал крепко держаться за руль и неотрывно смотреть на дорогу.
– Тебя, наверно, видели, и машину твою видели, – сказала Ксения и чуть пошевелилась. – Теперь полиция искать тебя будет. Ты убил их, в них пули из твоего пистолета.
Саша минуту продолжал безмолвствовать, потом шумно вдохнул, под его натянутой на спине коричневой рубашкой отчетливо заходили мускулы, как будто не только ушные раковины, но все его мускулистое тело воспринимало ее слова.
– Ты жалеешь их? – наконец спросил он. Голос был ровным, но сухим и недобрым. – Может, ты жалеешь всех, в ком сидят пули из моего пистолета? Тебе хорошо известно,
– Я тебя жалею! – все тем же голосом, с тем же выражением лица, смотря в одну точку, отозвалась девушка.
– Ты хочешь, чтобы я тебе поверил? – Саша зашевелил лопатками, и по лицу пробежала ухмылка.
– Я знаю, что ты мне не веришь, но ведь это ты виноват во всем! Это все твои затеи! – Она посмотрела отчужденно, и Саша поймал ее печальный взгляд, а она заметила его невеселые глаза.
– Молчи, – сказал он, – иначе я убью тебя!
Лопатки Саши опять заходили под рубашкой, слова Ксении укололи его.
– Виновата только ты, ты одна, во всем виновата ты одна!
Девушка умолкла на время, но потом ее опять прорвало:
– Отпусти меня, Саша! Я больше так не могу! Я покончу с собой, если этот ужас будет продолжаться и дальше! Никогда не смогу тебе этого простить! Я убью себя!
Саша резко свернул на обочину дороги и остановил машину. Выскочил из салона, обогнул авто, на всю распахнул дверь с ее стороны, и на Ксению уставились дикие глаза:
– Покончишь с собой?! Ты знаешь, что тогда будет! Я убью твоих родителей, я выпущу из них всю кровь, я убью твоего брата! – Саша схватил ее за воротник халата, долго, неистово тряс, потом плотно притянул к себе и дыхнул в лицо: – Я убью всех!
Ксения двумя руками уперлась ему в грудь, отстранилась и тоже закричала:
– Лучше убей меня, убей меня прямо сейчас. Возьми пистолет и убей. Я больше не вынесу всего этого!
Саша вдруг замер, резко замолчал, мускулы ослабли, он выдохнул воздух и глянул на нее влюбленными глазами:
– Успокойся, девочка моя! Это наша работа. Такая у нас работа, – захлопнул дверь, вернулся на свое место, обнял и прижал к себе. – Я люблю тебя. Я тебя обожаю.
Ксения медленно припала к нему, негромко всхлипнула и потом заплакала:
– Они целую неделю заставляли меня голой выбегать на дорогу и останавливать крутые иномарки. Мне столько пришлось пережить, я боялась, что меня собьют машины, я боялась людей, я всего вокруг боялась.
Саша еще крепче притиснул к себе девушку, провел ладонью по щеке и погладил по голове, как маленького испуганного ребенка:
– Я все знаю, – сказал ласково. – Я всю неделю следил за вами. Но почему они заставляли тебя работать голой? Ведь можно было вполне обойтись без такого представления. Я смотрел и не понимал, зачем ты была голой?
– Так им больше нравилось. – Ксения последний раз негромко всхлипнула, удержала поток слез, вытерла лицо полою халата. – Так машины останавливались сразу, это было неожиданно для водителей, завораживало. Никто не уезжал и не догадывался, что попадал в ловушку.
– Я тоже со стороны любовался тобой. Ты несравненна! – Саша засветился, а затем резко спросил: – Они насиловали тебя?