Бизнес есть бизнес - 3. Не сдаваться: 30 рассказов о тех, кто всегда поднимался с колен
Шрифт:
Замкнутый круг
– Как скоро у вас в России появились конкуренты?
– Как только все очухались - в 1999 году. «Кофе Хауз», «Шоколадница», «Кофе Тун», Montana Coffee, «Кофемания» и т. д. Могу сказать, что мы были только рады наполнению рынка - конкуренты помогали нам, во-первых, популяризировать кофепитие, во-вторых, разгрузить Coffee Bean, забрав у нас тех клиентов, которые стояли по 45 минут в очереди за чашкой кофе. Это позволило сохранить позитивный имидж услуги в целом. При этом все компании изначально отличались набором сервисов. Например, продажей зерен никто не занимался. Зато, в отличие от нас, многие расширились до полноценного кафе и предложили посетителям кухню - салаты, супы, вторые блюда. Такое смешение функций призвано поднять доход с площади. Но, на мой взгляд, люди приходят в бар, ресторан или кофейню за определенным ощущением - хорошо выпить, вкусно поесть или выпить кофе. Поэтому в баре по определению должно быть много сортов пива и легкая закуска, в ресторане - наоборот. Размывание формата усиливает конкуренцию - заведение автоматически вылезает на несколько рынков сразу. При этом ни одна услуга не представлена в идеальном качестве. Мы избегаем такого эффекта и пока держимся в четкой нише.
– Вы считаете, кофейня в чистом виде имеет шансы на выживание?
– И да, и нет. Я не зарекаюсь, что Coffee Bean никогда не станет кафе. Учитывая российские климатические и ментальные особенности, мы уже задумываемся над введением в меню супов - уж очень они здесь популярны. Даже американский кофейный гигант SТекст:r Bucks, который до прошлого года тоже не кормил своих клиентов, изменил тактику: давление акционеров, требующих прироста прибыли от каждой точки на 5% ежегодно, привело к тому, что сеть начала делать бутерброды и салаты, прибегнув к увеличению среднего чека, не увеличивая количество клиентов. А как иначе добиться результатов, если у тебя стоит очередь за дверью заведения с шести утра?
– А насколько вообще прибылен кофейный бизнес?
– В 2000 году все газеты писали, что он суперприбыльный. Это не так. Математика простая: себестоимость чашки кофе (food cost: зерна, вода, сахар, молоко) - 10 рублей, продается она за 60 рублей. Наценка потрясающая, но что входит в эту сумму: арендная ставка - $15 тыс. за кофейню (7,5 тыс. чашек в месяц), зарплата персоналу, оборудование, посуда и т. д. Прибыльный бизнес? Ну, наверное, если место проходное и обороты огромные. А место проходное - это высокая аренда. Замкнутый круг.
– Какие планы в целом вы строите на Coffee Bean?
– Сегодня у нас пять кофеен в Москве и одна в Казани - там недавно пришлось уволить полностью всю команду (выручка на следующий месяц выросла в два раза). Мы планируем дальнейшее развитие московской сети и экспансию в регионы - пока сами, в будущем, возможно, по франшизе. Кроме того, реализуем два проекта: открытие облегченных «Coffee-точек» в торговых центрах и кофеен на заправках - «Пит-стопов».
– Сколько собственников владеют бизнесом?
– Я основной владелец, и есть несколько партнеров по разным направлениям.
– А как же прекрасная девушка Юлия?
– Она стала моей женой и матерью пятерых детей, в связи с этим ей пришлось отказаться от активного участия в делах компании, что далось нелегко: все-таки именно она когда-то построила фундамент маленькой империи Coffee Bean.
«БИЗНЕС», N155(420) от 23.08.06
Евгений Шеваловский
Владелец центра красоты «Мартинес имидж»
Продажа профессиональной косметики
Система, бьющая эпизод
ТЕКСТ: Николай Фохт
ФОТО: Михаил Соловьянов
Спортсмен в мирной жизни - человек опасный, очень часто - в хорошем смысле слова. В том смысле, что спортсмен, а в особенности спортсмен высоких достижений, - это охотник. В спорте поохотиться можно на каждом углу, на то он и спорт. В гражданской жизни места для охоты отведены специальные - бизнес, например.
Поэтому, мне кажется, спортсмены чувствуют себя в бизнесе достаточно органично, он замещает спортивные нагрузки и дает отвести душу. Душу охотника, я имею в виду.
Евгений Шеваловский - довольно долгое время эти слова были частью идиомы «Надежда Горшкова - Евгений Шеваловский», понятной огромному количеству советских людей - любителей фигурного катания. Шесть лет в сборной СССР, после большого спорта - работа в ЦК ВЛКСМ, отдел спортивной и оборонно-массовой работы, потом - «Совинтерспорт», коммерческий директор. Эта Великая советская бюрократическая река однажды, в начале 1990-х, вынесла Евгения Ивановича в открытое море свободного предпринимательства. Это и коротко, и верно.
Закваска
Разговариваешь с Евгением Ивановичем и кожей чуешь этот «спортивный фактор». Думаю, бизнес-партнеры Шеваловского тоже чуют: человек вроде расслабленный, спокойный, говорит на отвлеченные темы - а ты в напряжении. В спортсменах запрятана эта пружина: мерцающая, способная распрямиться в любую секунду и быстро принять исходное положение. Это можно квалифицировать по-разному: энергичность, целеустремленность, жесткость даже. Так или иначе, но это сила, это бонус, данный спортсмену-бизнесмену. Это объем, полифония спортсмена-бизнесмена; за ней угадывается, предполагается возможность нестандартных, мгновенных решений, готовность идти до конца. Я думаю, визави, скажем, Шеваловского подсознательно переживает, анализирует его энергетику и, думаю, ставит Шеваловскому - деловому партнеру плюс.
А вот интересно, этот самый спортивный бонус - он сразу дается или формулируется в процессе? Я спрашиваю об этом Евгения Шеваловского, владельца групп косметических компаний «Мартинес имидж». А чего не спросить: сидим конструктивно, в центре Москвы на Большой Пироговке - «Лужники», Олимпийский комитет рядом…
– Я тренировался у Станислава Алексеевича Жука, и этим многое сказано. Он заложил такой фундамент, который не только мою спортивную жизнь определил, но и мою жизнь в бизнесе в частности. Главный постулат школы Жука: нет такой цели, которой нельзя было бы достичь трудом. Не талантом, а в первую очередь трудом. После завершения спортивной карьеры работал в ЦК ВЛКСМ, занимался организацией массового спорта: «Золотая шайба», студенческий спорт. Потом - коммерческий директор в «Совинтерспорте», мы осуществляли выезд сборных команд на соревнования за рубеж, реклама через нас проходила спортивная… А потом, в начале 1990-х, почувствовал, что можно самостоятельно работать, и организовал свое дело, создал компанию, которая торговала обувью. Сначала привозили обувь из Китая, потом сами стали шить и продавать здесь, в России.
Люди системы
Евгений Иванович уже собирался плавно перейти к рассказу о своем нынешнем косметическом деле, но я не удержался, перебил:
– Вот интересно, сегодня в бизнесе очень много комсомольских работников - почему? Что такого в комсомольских структурах, в Центральном комитете в частности? Прямо какая-то бизнес-школа.
– Да, конечно, это не случайно. Именно школа. Самое главное - огромная практика организаторской работы. Это комплексный опыт человеческого общения и культура работы с документами. И главное, когда мы работали в ЦК ВЛКСМ, нам нравилось это - выполнять любую поставленную задачу. ЦК ВЛКСМ - это марка, поэтому тех, кто там работал, с удовольствием брали в бизнес-структуры. Я не сторонник коммунистической идеологии, но в советские времена все было организовано системно - это главное. А система победит любой эпизод.