Благородный разбойник
Шрифт:
– Не выношу дураков, – холодно произнесла леди Беатрис.
Капитан выпрямился. На миг Элейн показалось, что сейчас он кинется на леди Беатрис, как дикий зверь. Графиня опустила трость, хотя продолжала выжидающе чертить ее концом круги на полу.
– Моя дорогая леди... этот человек проявил непочтительность?
Элейн увидела, как изменилось лицо капитана: в нем, кажется, не осталось ни кровинки, алела только отметина на щеке.
Элейн обернулась. До сих пор их было в комнате лишь четверо. Теперь же, хотя стражник от двери не отходил, их стало пятеро. За ними спокойно наблюдал
И капитан, и стражник поспешно упали на колени. Элейн сделала реверанс, но головы не подняла, наблюдая за ним из-под ресниц. Даже леди Беатрис коротко поклонилась. Он улыбнулся:
– Миледи, вы не должны мне кланяться. Я этого не требую. – Однако, несмотря на его заявление и улыбку, это казалось больше приказом, чем любезностью. – Боюсь, вам оказали плохую услугу, попросив идти так далеко. Сожалею, графиня. Вы можете бить этого человека, если вам нравится.
– А вы кто такой? – спросила леди Беатрис. С большой наглостью, подумала Элейн.
– Увы, я не имею знатных титулов, миледи. Они зовут меня просто Рейвен – Ворон, по названию этого острова, Иль-Корво. Может, он и не имел титулов, но держал себя как принц.
– Ну-ну, – пробормотала леди Беатрис. – Думаю, весьма невежливо, если по вашему приказу мне пришлось дожидаться вас. Я – графиня Ладфорд, совершаю христианское паломничество.
Он перевел взгляд на Элейн. Ей очень хотелось отвернуться, но он смотрел на нее в упор, как гадюка на свою жертву, и в его глазах мерцала едва различимая улыбка. Она не посмела отвести взгляд.
– Но пока вы должны проявить терпение. А поскольку вы здесь, то наслаждайтесь моим гостеприимством, миледи. Мне сказали, ваш корабль нуждается в ремонте. Я думаю, опасно плыть дальше на судне, давшем течь.
– Вздор! – заявила леди Беатрис. – Этот корабль вполне пригоден для плавания. Так что мы не станем злоупотреблять вашим гостеприимством.
– Боюсь, придется, – тихо сказал он.
Ни колец, ни других украшений он не носил, однако на черном шелке плаща была вышита серебром какая-то эмблема. Не герб, некое странное переплетение букв или символов, похожих на астрологические знаки. Ничего подобного Элейн раньше не видела.
– Полагаю, мы больше понравимся вашей милости, если я сброшу Ампошту со скалы.
Капитан издал ужасающий звук, словно протест застрял у несчастного в горле. Человек, назвавшийся Рейвеном, посмотрел на него, и Элейн увидела, что Ампошту застыл под его улыбкой, как за минуту до этого и она сама.
– Впрочем, шутка неудачная. Вижу, ты не понял моего юмора. Идем, пообедаешь со мной наедине, мой друг, – сказал Рейвен. – Поговорим о маврах и пиратах. Леди, сержант проводит вас до ваших комнат. Мы не придерживаемся
– Итак, мы заложники, – процедила графиня, стукнув тростью. – Проданы, как овцы! Эти предатели госпитальеры продали нас!
Элейн молчала. Обаяние Иль-Корво, казалось, еще обволакивало ее, странное и в то же время знакомое. Кроме того, графине вряд ли понравилось бы напоминание, что она сама выбрала галеру Ампошту.
– Иуды, а не рыцари! – Леди Беатрис скрипнула пожелтевшими зубами. – Можешь быть уверена, их грансеньор еще узнает об этом. Даже если мне придется ехать в Родос, чтобы ему пожаловаться.
Но сейчас им некуда было ехать. Отведенная графине комната оказалась богато обставленной, с восточными коврами, шелковыми занавесями, масляными лампами, которые горели без дыма. Но узкие окна-бойницы выходили на море. Оно находилось так далеко внизу, что Элейн не видела берега. Стена башни и скала под ней тоже не были видны, так что создавалось впечатление, будто комната парит в воздухе.
Мавританская девушка-служанка внесла поднос с великолепными фруктами в сиропе: фиги, виноград, апельсины. Она поставила в вазу маки, темно-фиолетовые, почти черные, и безмолвно исчезла.
За едой леди Беатрис продолжала ругать госпитальеров, но выглядела она усталой, поэтому сразу легла в кровать. Элейн задернула полог и, не успев еще притушить лампы, услышала храп графини.
Она села на скамейку в ногах кровати, задумчиво перебирая фрукты и размышляя. Этот Рейвен, конечно, пират. Они – его заложники, которые с широко раскрытыми глазами простодушно вошли в изящную западню. Кажется, она пока не до конца осознала это. Она лизнула сироп, откусила кусочек фиги. Еда оставалась для нее тяжким бременем. По указанию леди Меланты она ела, чтобы поддержать силы, но это не доставляло ей удовольствия. Она положила в рот дольку апельсина, потом обмыла липкие пальцы в чаше с водой, стоявшей на подносе, а когда подняла голову... От испуга Элейн так резко вскочила, что опрокинула чашу.
– Сэр!
На расстоянии двух ярдов от нее стоял в тени хозяин замка.
– Миледи. – Он поклонился.
– Я не слышала... – Элейн взглянула на дверь, которую сама заперла изнутри. Тяжелая задвижка была на месте. – Как вы сюда вошли?
– Талант. И знание.
Он шагнул к ней, взял за подбородок, повернул к себе лицом. Элейн замерла, подчинившись его ленивому осмотру. Вблизи он казался таким же прекрасным, гордым Люцифером, низвергнутым с небес.
– Кто вы? – задумчиво спросил он.
– Елена.
Она назвала имя, данное ей при крещении в Италии, надеясь, что в этой части света оно звучит вполне обыденно. Просто имя девушки, которая ни для кого не представляет ценности, чтобы платить за нее выкуп. Но он тут же отвел руку, будто она сказала нечто ужасное. Потом, как священник, допрашивающий в инквизиции еретика, наклонился, внимательно изучая каждую черточку ее лица.
– Кто вас послал?
Элейн покачала головой. Она была напугана, и одновременно ей казалось, словно она находится не в этой комнате, а где-то в безопасности, наблюдая за всем издалека.