Благоуханье роз
Шрифт:
— Представляю, как вы были расстроены, — сочувственно сказал маркиз. — И все же я не поверил своим ушам, когда услышал, как находчиво вы спроваживаете этих людей.
— Я уверена, что это… покойный папенька подсказал мне… как поступить, — ответила Николь. — Я очень… очень испугалась, что, если они… заберут вас, я… никогда больше… вас не увижу.
— И это огорчило бы вас? — спросил маркиз.
Николь хотела сказать, что любит его и если бы он умер, она тоже хотела бы умереть. Но она знала,
«Он… никогда не должен… узнать, что я… его полюбила!» — сказала она себе.
Маркиз не стал задавать ей больше вопросов, и они заговорили о другом. Скоро он оставил ее и вернулся на мостик.
После обеда маркиз дал понять, что не настроен беседовать.
Вместо этого он взял книгу и погрузился в чтение.
Николь с горечью подумала, что она ему надоела.
И яхта шла на всех парах, потому что маркиз стремился как можно скорее вернуться в Англию.
Было мучительно сидеть рядом с ним и молчать, поэтому Николь легла спать рано.
Она очень устала, но, когда засыпала, по щекам ее текли слезы.
С каждым днем Николь чувствовала себя все более несчастной.
Она была рядом с маркизом, могла его видеть.
Когда он заговаривал с нею, все ее существо тянулось нему.
Но она видела, что он ушел в себя.
Николь пыталась понять, в чем причина, и наконец решила, что он, должно быть, жалеет, что поцеловал ее, и боится, что она может этим воспользоваться.
Николь в печали расхаживала по палубе и думала о маркизе.
Она страстно желала быть сейчас рядом с ним на мостике.
Теперь они уже больше не смеялись за обедом, и Николь казалось, что он не хочет даже взглянуть на нее.
«Что случилось? Что я сделала не так? « — спрашивала она себя.
Разум подсказывал ей, что маркиз отправился в эту поездку по одной, и только одной, причине.
Он должен был выяснить, какова ситуация между Россией и Турцией.
Он сошел на берег, а потом посетил британское посольство в Константинополе.
Стало быть, его миссия завершена.
Теперь он мог вернуться домой.
Николь не сомневалась, что он считает часы до того момента, когда снова встретится с леди Сарой или с другой такой же красивой женщиной.
«Я больше ему не нужна, — с горечью говорила себе Николь. — Я была всего лишь… временной спутницей, и теперь он хочет только как можно быстрее избавиться от меня».
Она плакала в подушку, но твердо решила не становиться у него на пути и не цепляться за него, как, по словам Довкинса, делали другие женщины.
— Они как плющ, вот что я вам скажу! — говорил он, делая уборку в каюте Николь. — Вы не поверите, мисс, — эти дамочки прибегали к моим услугам, чтобы выиграть в его глазах!
— И как они это делали? — спросила Николь.
Она знала, что неприлично обсуждать личную жизнь маркиза с Довкинсом, но он был так предан своему хозяину и так восхищался им, словно кормилица или старый дядюшка, обожающий своего питомца.
Довкинс усмехнулся, услышав вопрос.
— Иногда они совали мне несколько соверенов, — ответил он, — и говорили: «Если вы скажете его светлости обо мне что-то хорошее, то получите еще!»
Довкинс засмеялся.
— Взяточничество, коррупция — так это называется, но я был бы полный лопух, если бы отказался от денег!
— И вы говорили что-то хорошее о них его светлости? — спросила Николь.
— Я всегда говорю ему то, что думаю, на самом деле, — ответил Довкинс. — И в девяти случаях из десяти его светлость со мной соглашается!
Николь гордо сказала себе, что никогда не стала бы подкупать слугу для таких целей.
Одно было очевидно: маркиз всегда руководствуется собственным мнением, и ничто и никто не в силах его изменить.
«Он от меня устал, и ему со мной скучно», — в сотый раз повторила себе Николь.
На глаза у нее опять навернулись слезы.
«Морской конек» достиг Афин, несомненно, в рекордное время.
Якорь был брошен в два часа ночи. Едва проснувшись, Николь поняла, что путешествие окончено.
Шум моторов затих. На яхте была тишина. Они приплыли в Афины.
Осознав этот факт, Николь принялась страстно молиться «Мадонне в беседке из роз», чтобы маркиз не уехал в Англию сразу.
— Пусть он… останется здесь хотя бы… на несколько дней, — твердила она. — Это было бы так… замечательно — немного задержаться с ним в Греции.
Маркиз сам представлялся ей античным божеством, и больше всего ей хотелось, чтобы он показал ей Акрополь.
Потом Николь осознала, что на самом деле ее интересует не столько Греция, сколько он сам.
Даже просто ехать с маркизом в поезде и то было бы счастьем.
Но ей было мучительно больно оттого, что с каждым часом, с каждой минутой приближалось мгновение, когда он распрощается с ней.
После этого она никогда уже больше его не увидит.
Время истекало неумолимо.
Николь подумала, что пусть даже маркиз равнодушен к ней. Все же пока еще у нее есть возможность быть рядом с ним. Она вскочила с кровати.
Она только что умылась и как раз начала одеваться, когда раздался стук в дверь. Догадавшись, что это Довкинс, Николь быстро накинула халат и крикнула:
— Войдите!
Довкинс вошел.
— Его светлость просил передать вам, мисс, чтобы вы захватили шляпку, так как сразу же после завтрака вы с его светлостью сойдете на берег.