Блеф
Шрифт:
Том ликовал – эту авантюру стоило проделать только ради того, чтобы увидеть реакцию прохожих на улицах. По крайней мере, он уходит эффектно. Ему не терпелось увидеть заголовки газет, которые, разумеется, объяснят это происшествие происками венерианцев.
Было дьявольски сложно вытащить остальные челноки из бункера – хоть они и были изрядно покорежены, их броня по-прежнему весила немало. В какой-то момент, когда он завис над свалкой в Бэйонне, ему даже показалось, что попытка поднять все три челнока пустая затея. А затем ему в голову пришла идея получше. Вместо того, чтобы пытаться
По приглашению Даттона одна группа репортеров ждала его на Бруклинском мосту, а вторая – на крыше знаменитого Музея Диких Карт на Боуэри. При всем том, что они засняли его полет, несомненно, встанет вопрос, кому же принадлежат эти челноки.
– Отлично, – заявил Том через громкоговоритель после того, как посадил челноки на крышу музея. – Представление закончилось. Выключайте камеры. – Одно дело позволить им заснять его полет и приземление, а другое – предстать перед камерами собственной персоной, выбирающейся из люка. И не важно, что лицо его было скрыто под маской – риск был слишком велик, а он вовсе не хотел подставляться.
В глаза бросалась высокая темная фигура Даттона, лицо которого по-прежнему было скрыто капюшоном. Повелительным жестом руки в перчатке он велел репортерам – которые, кстати, все были джокерами – сложить оборудование и покинуть крышу. Когда последний из них исчез на ведущей вниз лестнице, Том сделал глубокий вдох, стянул резиновую маску лягушки, выключил двигатель и выбрался наружу под лучи утреннего солнца.
Оказавшись на крыше, он обернулся, чтобы бросить прощальный взгляд на челноки, с которыми он расставался. Там, в свете дня, они выглядели совсем по-другому, чем в кромешной тьме бункера. Они казались меньше по размеру, более искореженными.
– Тяжело покидать их, не так ли? – спросил его Даттон.
Том повернулся к нему.
– Конечно, – сказал он. Он заметил, что лицо Даттона под капюшоном было спрятано под кожаной маской льва с длинной золотистой гривой. – Вы, наверное, купили эту маску в Хоибруке? – спросил он.
– Магазинчик в Холбруке принадлежит мне, – ответил Даттон, внимательно рассматривая челноки. – С трудом представляю, каким образом мы сможем втащить их в музей.
Том безразлично пожал плечами.
– Целого кита умудрились запихнуть в Музей естествознания, что же говорить о нескольких Черепашках. – На самом деле он вовсе не был так беспечен, как старался показать. За все эти годы, когда он был Черепахой, он умудрился насолить многим людям, от уличных хулиганов до Ричарда «Миллионщика» Никсона. Если бы Даттон слил информацию о его личности, все они уже давно были бы здесь, поджидая его. И даже если этого можно было не опасаться, все равно перед ним стояла непростая задача добраться до дома с восьмидесятью тысячами наличными в целости и сохранности.
– Ну что ж, за дело, – сказал он. – Деньги у вас с собой?
– Они в офисе, – ответил Даттон.
Они направились по лестнице вниз. Даттон шел впереди, а Том следовал за ним, осторожно оглядывая каждую лестничную площадку. В здании
– Снова закрылись? – задал вопрос Том.
– Дела идут неважно, – признался Даттон. – Горожане боятся. Новая эпидемия Диких Карт распугала всех туристов, и даже джокеры стараются избегать толпы и не появляются в общественных местах.
Когда они наконец добрались до подвала и вошли в мрачный зал с каменными стенами, Том увидел, что музей все же не совсем безлюден.
– Мы готовим парочку новых экспонатов, – объяснил Даттон, когда Том остановился, чтобы полюбоваться тоненькой, похожей на мальчика девушкой, облачавшей в надлежащие одеяния восковую копию сенатора Хартманна. Она только закончила завязывать галстук на его шее длинными ловкими пальчиками. – Это для нашей сирийской диорамы, – пояснил Даттон, глядя, как девушка натягивает на восковую фигуру сенатора серое клетчатое пальто спортивного покроя. На плече, в которое вошла пуля, виднелся рваный разрез, и ткань вокруг была тщательно закрашена имитирующей кровь краской.
– Прямо как настоящий, – сказал Том.
– Спасибо, – ответила девушка. Он повернулась к Тому и с улыбкой протянула ему руку. У нее были очень странные глаза – сплошная радужка черного цвета с красным отливом, вдвое меньше нормальных глаз. Тем не менее, она двигалась вовсе не как слепой человек. – Меня зовет Кэти. Знаете, мне хотелось бы запечатлеть вас в воске, – сказала она, когда Том пожал ей руку. – Может, попозируете мне в одном из ваших челноков? – Она склонила голову к плечу и отбросила прядь волос от странных черных глаз.
– Да ну, – произнес Том. – Думаю, не стоит.
– Мудрое решение, – сказал Даттон. – Если Лео Барнетт станет президентом, некоторым тузам лучше не высовываться. В нынешние времена не стоит привлекать внимание к своей персоне и вести себя вызывающе.
– Не думаю, что Барнетта изберут, – с горячностью заявил Том. – Хартманн этого не допустит.
– Я тоже отдам свой голос за сенатора Грегга, – с улыбкой сказала Кэти. – Если вы вдруг передумаете насчет восковой фигуры в моем исполнении, дайте мне знать.
– Ты будешь первая, кто об этом узнает, – пообещал Даттон. Он взял Тома под руку. Они прошли мимо остальных экспонатов сирийской диорамы в разной степени готовности: Доктор Тахион в полном арабском облачении со всеми наградами и в шлепанцах с загнутыми носами на ногах; гигант Сайид – восковая фигура высотой десять футов, Карнифекс в ослепительно-белом боевом наряде. В другой части комнаты техники трудились над механическими ушами огромной головы слона, стоящей на деревянном столе. Даттон проследовал мимо них, лишь небрежно кивнув.
И вдруг Том заметил нечто, от чего остановился как вкопанный.
– Твою ж мать, – громко воскликнул он. – Да это же…
– Том Миллер, – сказал Даттон. – Но полагаю, он бы предпочел, чтобы его называли Гимли. Боюсь, что этот экспонат предназначен для нашего Зала Позора. – Карлик огрызнулся на них, подняв кулак над головой, как он делал, когда пытался зажечь толпу последователей речами. Его стеклянные глаза светились ненавистью, и казалось, их взгляд следит за каждым их движением. Он был явно не из воска.