Блеф
Шрифт:
– Копы всегда жалуются. Сам знаешь, Пол. Они не хотят понять, что у нас до сих пор действует Конституция и мы обязаны обращать на нее внимание, когда хотим кого-то в суд затащить. С делом Малеруччи – отлично, но рискованно. Присяжные могут вынести иное решение, учитывая, какие имеются улики.
– Особенно после того, как кто-то залез в полицейскую лабораторию и уничтожил большую часть кокаина.
Пол закинул ноги на стол Розмари, скрестив их, и откинулся на спинку кресла.
– Мы пока не установили, где произошла
– В будущем постарайся придерживаться моих указаний насчет того, каким делам давать ход. Я это оценю как твой непосредственный начальник.
Розмари улыбнулась и тоже откинулась на спинку кресла.
– Начальник, я заметил некую тенденцию относительно дел, которым вы даете ход, и не я один. Почему мы не возьмемся за мафию по полной? С этой войной, которая сейчас началась, мы могли бы упрятать многих мерзавцев. У них сейчас стало мало сил, чтобы прикрывать всех.
Протянув руку, он постучал указательным пальцем по стопке папок.
– Вот тут оно, все. Я даже, возможно, могу зацепиться за Криса Мазучелли за уклонение от уплаты налогов. Что скажете? Позвольте мне за него взяться.
– Нет, – ответила Розмари, делая безупречное лицо мадонны. – Я хочу дождаться, пока эта война не вытащит на свет побольше. Мафия и так сама себя уничтожает. Мы вполне можем просто сэкономить силы.
– Вы знаете, что если мы упрячем за решетку некоторых из этих людей, то, вполне возможно, спасем им жизнь, – сказал Пол, внимательно глядя на нее. От его дотошности Розмари почувствовала себя неуютно.
– Здесь решения принимаю я, – сказала она таким тоном, чтобы Пол заткнулся. Это сработало. Но его взгляд ей все равно не нравился.
Выработав стратегию действий по двум десяткам наиболее срочных дел, Розмари расслабилась. Расслабился и Пол. Работа с ним во многом напоминала Розмари работу с Крисом. Она предлагала план, а он осуществлял его. Только в случае с Полом все происходило на стороне закона, исключительно. Уже был седьмой час, и она проводила Пола к двери с бумагами в руках. В дверях тот обернулся.
– Не ходили в «Младенцев вифлеемских»? – спросил он небрежно, имея в виду католическую начальную школу.
– Я? Шутишь? Она для богатых итальянских детишек. Я ходила в старую добрую сто девяносто вторую, в Бруклине, – ответила Розмари, внимательно глядя на его лицо.
– Мне так не кажется. Там мой друг учился. Вчера вечером сказал совершенно безумную вещь. Ему показалось, что вы похожи на Розу Марию Гамбионе, только выросшую. Вот чудик, а? Она же умерла в начале семидесятых. Увидимся утром.
Кивнув в качестве прощания, Пол ушел, и Розмари задумалась над тем, что было в его глазах. Предупреждение или приговор.
Вонищенка быстро шла по служебным тоннелям метро с черным и одним из его отпрысков. Младшая кошка, пестро-рыжая, была даже крупнее своего родителя. Глазами крыс, одной за другой, Вонищенка глядела, как Джек возвращается в свой подземный дом, заброшенную станцию метро девятнатцатого века. Она хотела встретиться с ним именно здесь, под землей. Здесь с ним было всегда проще разговаривать. Когда она встречала его наверху, он оказывался совсем другим. Как и она сама. Подобрав рваное синее пальто повыше колен, она пошла еще быстрее, чтобы перехватить его, пока он не ушел. Черный неторопливо бежал рядом, а его рыжая дочка рванула вперед, чтобы поглядеть, нет ли опасностей.
Вонищенка открыла дверь как раз в тот момент, когда Джек потянулся к ручке с другой стороны. Невысокий бледный мужчина удивленно улыбнулся.
– Приветик, дорогуша, – сказал он, ставя на пол коробку, которую держал в другой руке. Присел, подставляя черному тыльную сторону ладони для обнюхивания. Кошка держалась на расстоянии от него, но впереди Вонищенки, готовая ее защитить.
– Давно тебя не видел. Уже немного беспокоиться стал, – сказал Джек, вставая и глядя на женщину в потрепанной одежде. – Проходи, присаживайся.
– Ты был занят, – ответила Вонищенка, откидывая назад спутанные волосы и ссутуливаясь внутри своей большой, не по размеру, одежды. Прекрасно осознавала, что со своим хриплым голосом и намеренно дрожащими руками выглядит лет на шестьдесят.
– Как и ты, – ответил Джек, нерешительно глянув на нее и продолжая идти по застеленным ковром ступеням. Потом широко улыбнулся: – Ты могла бы за такую игру «Тони» выиграть, знаешь ли. Я знаком с продюсером с Бродвея, он как раз актрису ищет.
– Друг Майкла? – спросила Вонищенка, садясь прямо на краешке набитого конским волосом дивана в викторианском стиле. Рыжая напряженно сидела у ее ног. Черный прислонился к ноге Джека и поглядел на него.
– Да, друг Майкла. Почему бы тебе не прийти как-нибудь и не провести время с нами? Познакомишься с Майклом. Он тебе понравится.
– А почему бы тебе не познакомиться с Полом?
Вонищенка подобрала ноги и поглядела на Джека, сидевшего напротив нее в кресле, столь же антикварном, как диван.
– Я не думаю, что яппи сможет оценить «синего воротничка», работающего в службе пути.
– А я не думаю, что Майкл оценит мой стиль, – ответила Вонищенка, расправляя в стороны свои одежки, совершенно не в цвет друг другу.
– Гм, мне кажется, все мы такие, а? Ни мне, ни тебе это не нравится, но мы оказались в ловушке нашей тайной жизни и не можем выглядеть, как нормальные люди, – с печалью сказал Джек. – Корделию не видела?
– Ага, – пожимая плечами, ответила Вонищенка. Снова пожала плечами. Снова избежала ответственности. Потом развернула плечи. – Я пыталась. Не знаю…
– Когда снова увидишь ее, скажи… скажи, что я ее понимаю. В конце концов, я тоже там вырос.
Джек резко провел ладонями по идеально выглаженным черным джинсам.