Блин против Деда Мороза
Шрифт:
Совершенно темным пятном оставалась взломанная дверь в квартире Суворовых. Она не укладывалась в Митькину версию, и никаких соображений по этому поводу у него не было. Мама не спросила у Нины Су, пропало ли что-нибудь из квартиры или нет. 3вонитьфотомодели во второй раз она не станет. И правильно: не нужно показывать слишком большую заинтересованность в этом деле. Путь все считают, что мама просто хочет подтвердить алиби сына, ни больше ни меньше.
Глава XV
ЗАСТУКАЛИ!
Помойный проезд утопал в темноте. Поджарый месяц шпионил из-за туч, как профессиональный агент наружного наблюдения. От него было невозможно скрыться.
– Жутко, – сказала Ирка. – 3арежут, и никто не услышит. Митек, ты фонарик взял? – Взял. Но лучше без фонарика.
– Боишься на них нарваться? – прошептала Ирка. Ей было страшно даже произнести слово «грабители».
– Да нет. Просто когда, светишь фонариком, по сторонам ничего не видно.
– А что должно быть видно по сторонам?
– Мало ли что.
– Нет, ты их боишься, – заключила Ирка. Голос у нее был довольный: не одной ей страшно.
Они дошли до «промежудка забора». В щели между гаражами было совсем темно. Блинков-младший на ощупь отодвинул доску в ограде и придержал ее для Ирки.
– Не вляпайся, Ир, там лужа.
– Я уже знаю, – убийственным тоном сообщила Ирка и с плеском переступила на сухое. – Конспиратор несчастный! Просила же: включи фонарик!
Блинков-младший перелез в сад и поставил доску на место. Что-то было не так с этой доской… Вот что: раньше она ВЫНИМАЛАСЬ из двух проволочных петель, вверху и внизу. А теперь стала ОТОДВИГАТЬСЯ!
Он посветил фонариком. Нижняя петля была разорвана. Проволока алюминиевая, ломкая, Блинков-младший мог и сам ее сломать в прошлый раз и не заметить. Но все же это было подозрительно.
– Рассветился, – прокомментировала Ирка. – Когда надо, его не допросишься, а когда не надо…
– Потише, Ир, – перебил Блинков-младший. – Кажется, мы здесь не одни.
Он обшарил фонариком бетонный фундамент ограды и края лужи. 3авхоз сильно натоптал, когда заделывал пролом; следы вели в разные стороны, и было непонятно ни когда они оставлены, ни куда в конце концов удалился Владик.
– Ну что ты молчишь?! – зудела Ирка.
Она зачерпнула обеими туфлями и теперь злилась. – Что значит «мы здесь не одни»? А кто еще?
– Откуда я знаю! – Блинков-младший выключил фонарик, и стал виден спрятавшийся в луже шпион-месяц.
– Включи, – потребовала Ирка.
– Лучше постоим. Погоди, сейчас глаза к темноте привыкнут.
В зрачках еще плавало неровное пятно от фонарика. Если прикрыть веки, оно было светлым, а если открыть – темным. Потом пятно растаяло, и Блинков-младший увидел такое, что схватил Ирку за руку и потащил в сторону.
– Ты что?
– Молчи. Роса сбита.
– С-следопыт! – презрительно бросила Ирка. – Какая еще роса?
Девчонки болтливее парней, но к этому можно привыкнуть. В конце концов, это не единственная их отличительная особенность. Но к чему привыкнуть совершенно невозможно это к тому, что они не вовремя болтливы. Блинков-младший ясно видел, что везде, куда не падает тень, трава и палые листья седовато поблескивают от ночной росы, а на тропинке не поблескивают. Значит, роса сбита недавно. Спрашивается: если; он это видит, то почему Ирка не хочет видеть? Почему ей надо лекции читать?
А на Ирку, как назло, напал болтунчик. От волнения, наверно.
– Митек, ну что ты молчишь? Какая роса? Темнота, хоть глаз выколи. А ты – «Роса, роса»… Кожаный Чулок!
– Молчи, – умоляющим шепотом простонал Блинков-младший. Сквозь Иркину болтовню ему послышался металлический лязг.
– Или ты мне покажешь, какая роса… – вредным голосом начала Ирка. – Или дам по башке!
– Закричу.
Еще одна отличительная особенность девчонок – они быстро понимают, что нельзя делать ни в коем случае, и делают именно это.
– Ладно, – сдался Блинков-младший., – Все покажу, только помалкивай. Видишь, трава блестит?
– Ничего не блестит, это листья желтые нападали.
Впереди опять послышался лязг, на этот раз Блинков-младший расслышал его совершенно ясно.,
– Ой, там кто-то есть! – прошептала Ирка. – Но я все равно ничего не вижу.
– Не видишь, так хоть слушай и молчи. Они отошли глубже под деревья и стали красться вдоль тропы завхоза.
Лязг доносился из сарая с лопатами. Взяв Ирку за руку и прикрывая глаза локтем, чтобы в темноте не напороться на сучок, Блинков-младший повел ее к своему «глазку» в стенке сарая.
Шагов за пять стало видно, что из «глазка» и рассыпанных вокруг дыр поменьше пробивается свет.
В сарае были двое. Судя по непрекращавшемуся железному лязгу, они переставляли из угла в угол школьные лопаты – всю сотню штук, не меньше. А когда двое мужчин делают какую-нибудь работу, один из них обязательно начинает командовать. Это уже наша, мужская особенность.
– Ты что, не видишь, куда ставишь?! Одну доску освободил, другую завалил! Тащи сюда! – распоряжался солидный толстый голос.
Блинков-младший узнал завхоза. Второй только молча сопел и хлюпал насморочным носом.
– Да не туда, чучело! Не помещаются все в ряд, клади наверх.
«Глазок» в стене был низко. Ирка встала к нему, согнувшись в три погибели. Она боялась присесть и запачкать подол надетого на «дискотеку» платья. Блинков-младший тоже нашел себе подходящую дыру и стал наблюдать.
Повешенный на крюк автомобильный фонарь с матово светящимся плафоном освещал, стены в ржавых потеках и гору садовых инструментов: лопаты, грабли, носилки, стоящую отдельно острую косу, лейки и ведра.