Блистательные годы. Гран-Канария
Шрифт:
Она, насколько могла, выдержала его взгляд. Затем, коротко вздохнув, опустила голову.
– Я не должна была позволять тебе такие слова, – пробормотала она с наигранным смущением. – Но ты мне нравишься – правда нравишься, – и мне действительно хотелось услышать то, что ты сказал.
– А чего же тут непозволительного? – спросил он.
Она медленно высвободила руку:
– Ну, лучше бы ты сам это заметил…
Она вытянула перед ним левую руку, демонстрируя на безымянном пальце большой новый бриллиант.
– Я удивлена, что ты этого не заметил.
Дункан был ошеломлен.
– Я в этом не разбираюсь, Маргарет, – с трудом выговорил он. Последовала долгая пауза. – Прекрасное кольцо. – Он снова помолчал, подбирая слова. – Кто… кто он?
Впрочем, он знал, что она ответит.
– Ну, Йэн – доктор Овертон, конечно. Мы всегда были неравнодушны друг к другу. Вот почему я зашла к тебе. Чтобы ты меня поздравил. Чтобы пожелал мне удачи!
Ценой огромного усилия ему удалось скрыть горечь разочарования.
– Я действительно желаю тебе удачи, Маргарет, и счастья – от всего сердца.
– Ты должен признать, – торопливо заговорила она, – что это во всех отношениях подходящая партия. У нас так много общего. А новая должность Йэна в Фонде Уоллеса приведет нас в Эдинбург. Отец обещал нам прекрасный дом. Понимаешь, считается, что через несколько лет Йэн станет основным кандидатом на пост директора.
– Вы скоро поженитесь?
– В следующем месяце, – кивнула она. – Ты должен прийти и потанцевать на свадьбе. Я приглашаю всех своих старых поклонников. Разве это не забавно?
Слушая ее легкомысленную болтовню, он вдруг словно прозрел на мгновение, подумав, что на самом деле она пуста и тривиальна. Но это тут же прошло, и тоном спокойной искренности он сказал:
– Если тебе понадобится моя помощь, в любое время, – только дай мне знать.
Она чуть пожала его руку, собираясь что-то ответить, когда звук автомобильного гудка заставил ее подбежать к окну.
– Это Йэн! Мы играем в гольф перед чаем.
Она весело повернулась и со смутным сожалением протянула руку:
– До свидания. Не стоит со мной спускаться. Нам надо успеть поиграть, пока еще светло.
Скрепя сердце он стоял у окна, глядя, как Овертон с торжествующей улыбкой и властной заботой усаживает Маргарет в машину и как они уезжают.
Глава 33
В тот вечер Дункан должен был встретиться с Анной, чтобы сходить на концерт филармонического оркестра. Но теперь он позвонил миссис Гейт и оставил сообщение, что вынужден отменить встречу.
Однако около половины одиннадцатого Анна без предупреждения вошла в его комнату. Она сняла шляпку и опустилась в кресло. Затем, не обращая на него никакого внимания, взяла местную газету и принялась читать.
– Ну что, хороший концерт? – заставив себя поднять голову, спросил он.
– Я тоже не пошла.
Она была полна какой-то необычной многозначительности.
– Не притворяйся паинькой ради меня. Продолжай принимать сидячую ванну страданий.
Не обращая внимания на его сердитый взгляд, она невозмутимо
– Послушай-ка местный орган новостей и общественной мысли: «Многочисленным друзьям мисс Маргарет Скотт и доктора Йэна Овертона в Сент-Эндрюсе будет крайне интересно узнать об их помолвке, объявленной минувшим вечером миссис Инглис, тетей мисс Скотт. Мисс Скотт, хорошо известная своей активностью среди светской молодежи города, является дочерью полковника Джона Скотта из Стинчар-Лоджа». – Она с отвращением отбросила газету. – Меня от этого тошнит. Ты никогда не любил эту девицу! Ты был влюблен в некий идеал. Ты возвел ее на пьедестал и встал на колени, чтобы поклоняться. Везде одно и то же. В моей стране каждый сын дровосека лелеет мечту о деве из schloss, то бишь замка.
Он свирепо посмотрел на нее, но Анна заявила:
– Она всего лишь тщеславная, эгоистичная, пустоголовая маленькая кокетка. Подумай, как бы рядом с ней ты смог бы заниматься своим делом – с этими ее вечными прихотями, ее дурацкими вечеринками, ее светскими замашками…
– Анна! – Дункан вскочил, потемнев от гнева.
– Да знаю, знаю! – небрежно отмахнулась она от него. – Если бы я не прооперировала твою руку, ты бы прикончил меня на месте. И если бы я не считала, что под этой твоей сентиментальной шкурой кроется что-то хорошее, я бы встала и ушла навсегда.
Он беспомощно посмотрел на нее и снова опустился на стул.
– Так-то лучше, – продолжала она уже с другой интонацией. – Я знаю, что тебе больно. Я знаю, каково это – чувствовать, что она выбрала Овертона. – На ее лице отобразилась медленная, циничная улыбка. – Не переживай. Он не будет счастлив. И она тоже.
– Анна, помолчи! – Он сжал голову руками.
– Сестра Доусон пыталась покончить с собой этим вечером, – неторопливо произнесла она.
– Что?
Сбитый с толку, он поднял на нее глаза. Затем смысл сказанного потряс его подобно удару.
Анна кивнула.
– Бездарная, грязная интрижка. Ты можешь себе представить, чтобы квалифицированная медсестра именно в больнице заглотила пятьдесят таблеток снотворного? Мы как следует промыли ей желудок. Все об этом молчок. Сейчас ее отправили к родственникам в Перт. Она полностью восстановилась, но теперь уже… не как новенькая.
Дункан во все глаза смотрел на нее.
– После этой суматохи в ее комнате, естественно, царил хаос. Но вот это я увидела – и подумала, что стоит сохранить.
Она бросила ему пачку писем. Он медленно развязал тесемку. Они были от Овертона. Потребовалось всего несколько минут, чтобы раскрыть их суть.
– Да, – заметила она, когда он поднял на нее взгляд. – Твой дорогой, добрый друг завис у нас прямо на краю пропасти. Будет приятно посмотреть, как он туда падает.
– Нет!
– Почему нет? Он сам напросился, оклеветав нас, этот достойный образец, соблазняющий собственных медсестер!
Дункан с суровым видом покачал головой:
– Это не по мне, Анна! Ни за что! Маргарет этого не вынесет. Я буду драться с Овертоном, но не так.