Ближе некуда

Леру Юлия

— Уберите диких! — скомандовал Рщгх тем, кто стоял позади него.

Раздались пощелкивания. На наших глазах кустарник, защищающий окраину деревни, вылез из земли и, перебирая корнями и пошатываясь, разошелся в разные стороны, открывая небольшой проход.

— Несмотря на то, что охотиться здесь больше не на кого, эти дикие могут укусить вас, — пояснила Силенка. — Мы не можем подойти ближе, но в учебниках вы наверняка видели картинки. Это листозубы. На каждом листочке у них — десятки острых зубов. Не будем их дразнить, идемте быстрее.

Мы прошли по проходу, оставленному для нас листозубами,

стараясь не задевать их мягко колышущихся на безветрии листочков. Как только мы ступили в центр деревни, прозвучала еще одна команда, и дикие кустарники вернулись на свои места.

— Теперь не сбежим, — шепнул мне на ухо Керр, но я отодвинулась от него, показывая, что шутка не удалась.

Деревня была совсем небольшая — Силенка рассказала нам по дороге, что для контакта с дайт она выбрана не случайно. Она не объяснила, почему, но я догадалась сама. В случае неудачи ее жители просто будут стерты с лица планеты. Вот так просто. И все начнется сначала, только уже с учетом предыдущих ошибок. Я уже послушала о неудавшихся контактах в справочнике по исследованию миров. Такие миры на ближайшие пять лет по местному времяисчислению становились недоступными для перемещения. Туда направлялись специальные команды, в задачу которых входило уничтожение резиденций и любых иных следов пребывания на планете посланников из других миров. Избавлялись и от аборигенов. Конечно, для меня это казалось варварством. Если и было какое-то логическое основание для убийства — порой, массового — разумных существ, то я его не видела.

Всего я насчитала около тридцати «грядок». Совсем крохотная деревенька, но густо заселенная, судя по количеству сбежавшего молодняка. Рщгх сотоварищи сопроводил нас до центра поселения, где у грядки стоял коричневый от возраста дайт. Его пластинки потрескались и кое-где ободрались от постоянного использования, глаза-сучки почти провалились в глазницы. Речь дайта, однако, была внятной.

— Воды и Света солнца, чужие жизни!

— Света и жидкости, — сказала Силенка, протягивая сначала одну, а потом другую руку в жесте приветствия.

Она достала из-за пояса металлическую фляжку с водой и показала дайт.

— Вода для твоих детей. Спасибо, что принимаете нас вот уже который раз.

Естественно, устройство рук не позволяло деревянному созданию открутить крышку, да и удержать фляжку он сумел бы с трудом. Силенка подошла к растущим возле землянки молодым и пока еще неподвижным растениям и аккуратно вылила на них воду. Листочки задрожали, ловя сбегающие по ним капли.

— Благодарю тебя, чужая жизнь, — сказал дайт.

Я поняла, что это существо и есть старшее дерево, однако статус его гораздо выше по меркам дайт, чем статус каких-то там пришельцев из другого мира, а потому Силенка не представляла его нам, нас — ему, а просто отдала дань уважения гостеприимству и повернулась к Рщгху, терпеливо ожидающему нас.

— Мои ученики — совсем зеленые, — сказала она. — Они даже не знают, как сажать траву и откуда у кошки молоко. Я хочу, чтобы ты показал им, Рщгх. Хочу, чтобы они выпили сегодня первую каплю сока мудрости, бегущего в жилах дайт.

— Солнце и вода в помощь нам, чужая жизнь, — сказал Рщгх.

Потом снова оглядел нас своими странными глазами

и пошел прочь.

— Идите за ним, — сказала Силенка. — Идите! Я останусь здесь, со старшим деревом.

Мы поспешили за зеленым существом, оставляя своего Патрона в окружении дайт. Если бы что-то случилось с нашим проводником, дикие кусты в мгновение ока разорвали бы Силенку на части.

Но мы были очень осторожны.

Спустя четыре дня каждый из нас считал себя чуть ли не экспертом по дайт. Мы знали, откуда у дикой кошки молоко и как нужно сажать траву, чтобы она пережила первый дождь. Рщгх показал нас поросли — и на четвертый день дети уже выбегали навстречу, протягивали веточки, прося разрешения прикоснуться, и в меру шалили — словом, вели себя как обычная земная ребятня.

Вечером четвертого дня, утомленные долгой прогулкой к лесу и обратно, мы едва доплелись до резиденции. Весь день стояла несусветная жара, по моему градуснику — градусов сорок, не меньше. Взрослые дайт переносили ее без особого труда, и только росткам приходилось тяжело, ведь они еще не могли передвигаться. Нам поручили отнести весь новорожденный молодняк под сень «домашних» деревьев. Тонкие корешки побегов заботливо привязывались к зеленым стволам кошек — полных липкого коричневого молока растений с тонкой корой. Через дырочки в коре молодняк пробирался к сочной сердцевине кошек, и мог целыми днями висеть на этих импровизированных сосках, получая от них все необходимое. Деревья забрызгали наши туники своим липким коричневым молоком, и от его запаха болела голова. Мы даже не обменивались впечатлениями по дороге — слишком устали.

Силенка, весь день просидевшая на грядке одного из добрых дайт, выглядела не лучше нашего. Жара одинаково сказывалась на всех живых существах, из какого бы мира они ни прибыли. Мы доползли до кроватей и буквально упали на них. У меня жутко болели виски, и чесалась от пота кожа головы под отяжелевшими мокрыми волосами.

— Если завтра будет такая же погода, я в деревню не пойду, — сказала Лидилла, обмахиваясь тканью. — У меня сердце из груди выскакивает.

— Я тоже, — сказала я. — Кажется, меня сейчас стошнит.

Перед глазами все плыло, в желудке стоял мерзкий комок. Я заставила себя подняться с кровати, но стало только хуже.

— Мне надо под холодную воду.

Я проглотила спазм и с трудом удержалась на ногах, когда встала.

Комната ходила ходуном. Я добралась до двери, немного постояла, держась за косяк. Следующая перебежка привела меня к ванной комнате.

Там имелись и душевая кабина, и подобие унитаза, и я успела добежать до последнего, прежде чем мой желудок исторг из себя утреннюю еду.

Тошнота схлынула, но я не рискнула сразу же возвращаться, а подождала, пока желудок перестанет выделывать сальто и флики. На это ушло несколько минут, но дышать стало ощутимо легче. Я умылась, пригладила волосы руками и вернулась в комнату.

На моей кровати с выражением ожидания на лице сидела Силенка. Увидев меня, она улыбнулась и поднялась. Я могла себе представить, какой у меня был после умывания видок, а потому восприняла ее улыбку, скорее, как насмешку.

— Добрый вечер, — сказала Патронесса. — Присаживайся, Стилгмар, поговорим.