Ближняя Ведьма
Шрифт:
Моя подруга легко соскакивает со стены. Я крепче сжимаю ее руку.
– Не говори ему.
Елена оглядывается через плечо.
– Да почему, в чем дело?
– Ты же знаешь моего дядюшку. Ему только одно нужно – чтобы чужака здесь не было. Чтобы все снова стало по-прежнему, тишь да гладь. – Елена сдвигает рыжеватые брови. – Я должна их опередить. Дай мне немного времени. Чтобы предупредить его.
Собравшиеся расступаются, пропуская моего дядю.
– Добрый день, мистер Харрис, – здоровается Елена.
Над площадью раздается звон колокольчика, к нему присоединяется второй, потише, и третий – совсем тихий.
Люди покорно тянутся к старикам. Дядя хмурится, разрываясь между желанием поговорить с Еленой и необходимостью идти со всеми. Он сопит, крутится на месте и, наконец, снова торопливо шагает через площадь. Переглянувшись со мной, Елена спешит за ним следом.
Это мой шанс. Единственный.
Я спешу вдоль стены, в другую сторону от дяди и односельчан. Выходя с площади, нахожу глазами Рен среди других детей. Мама стоит рядом. Отто, преобразившись в Защитника, занимает свое место рядом с тремя старцами. Обо мне сейчас никто не вспомнит.
– Как вы слышали, – начинает мастер Томас, обращаясь к притихшей толпе. Он на голову выше даже Отто, а голос его, даже надтреснутый от возраста, обладает удивительным свойством проникать всюду. – Среди нас появился чужой…
Я ныряю в щель между двух домов, выбегаю на тропинку, ведущую на восток.
Елена права: я знаю, где незнакомец.
К нашему приходу почти все жители уже собрались на площади. Кроме двух человек. Правда, они никогда особо не любили показываться на людях. Но такое событие, как появление чужака, должно было выманить на площадь Ближней даже сестричек Торн. Если только они – не те, кто его прячет.
Я петляю по проулкам, держа курс к востоку. Звуки деревни стихают, поднимается ветер.
Глава 3
Мой отец многое поведал мне о ведьмах.
Ведьмы умеют вызывать дождь, на их зов прикатываются валуны. Им повинуется огонь. Они могут двигать землю. Они повелевают стихиями. Так, как это делают Магда и Дреска Торн. Однажды я попросила их рассказать о себе, и они сказали – мы старые. Старые, как скалы. Но это не вся правда о них. Сестрички Торн ведьмы до мозга костей. А ведьм здесь не слишком привечают.
Я торопливо шагаю к дому сестер. Тропинка под ногами узкая, еле заметная, но нигде не пропадает совсем, хотя ходят по ней редко. Дорога будто сама протоптала себя и надежно въелась в землю. Домик сестер торчит на вершине холма, над рощицей. Я точно знаю, сколько шагов до их жилища от моего дома и от центральной площади Ближней, могу перечислить все цветы, какие растут на обочине, все подъемы и спуски.
Отец, бывало, брал меня сюда.
Его больше нет, а я все равно хожу этим путем. Много раз я навещала этот домик, привлеченная странным обаянием его обитательниц. Мне хотелось смотреть, как они собирают травы, задавать им вопросы, просто радостно здороваться с ними. Все остальные в деревне отвернулись от сестриц, постарались забыть – будто их и не было. Но меня они влекли к себе так же сильно, как земное притяжение, и каждый раз, когда мне некуда было идти, ноги сами сворачивали сюда. Такое же притяжение я ощутила, стоя у окна вчера вечером. Та же сила тянула меня к незнакомцу на пустошах – сила, природа которой мне самой до конца была не ясна. Но отец учил меня доверять ей так же, как я верю своим глазам. Так я и поступаю.
Помню, как он повел меня к сестрам в первый раз. Мне было лет восемь или около того. Я была старше, чем Рен сейчас. Весь их дом пропах грязью, запах был крепкий, тяжелый и свежий одновременно. Я запомнила цепкие зеленые глаза Дрески и Магду с ее кривой усмешкой, кривой спиной – все у нее было кривое. Внутрь они меня никогда не пускали, до тех пор, пока он не умер.
Со всех сторон меня обступают деревья. Я вхожу в рощу.
Останавливаюсь, мгновенно поняв, что я здесь не одна. Здесь кто-то есть, дышит, движется, хоть и не попадается мне на глаза. Не дыша, я выделяю из окружающего шума ветерок, шорохи и дыхание пустоши. Внимательно вслушиваюсь, терпеливо ожидая, пока из моря шорохов вынырнет новый звук, вглядываюсь, ожидая, когда что-нибудь шевельнется.
Отец научил меня находить следы, читать землю и деревья, как книгу. Он учил меня, что у всего есть язык, и если знаешь его, то весь мир заговорит с тобой. Трава и земля хранят секреты, – говорил он. – Ветру и воде есть о чем рассказать, они могут предупредить, предостеречь. Всем известно, что ведьмой нельзя стать, ею нужно родиться, но в детстве я думала, что отец нашел способ обмануть мир и заставить работать на себя.
Справа от меня что-то мелькает за деревьями.
Проворно развернувшись, успеваю увидеть, как от ствола сами собой отделяются несколько веток. Нет, это не ветви, догадываюсь я. Рога. Между стволами на высоких, как ходули, ногах скользит олень. Вздохнув, я возвращаюсь на тропу, и вдруг – какая-то тень, глубже в роще.
Промельк темной ткани.
Я моргнула – и все исчезло, но я готова поклясться, что видела серый плащ за деревьями.
За спиной раздается резкий хруст, я вздрагиваю – там Магда, маленькая и сгорбленная. Она смотрит на меня. Левый глаз у нее небесно-голубой, зато правый сделан из чего-то очень темного и твердого, как мореный дуб, и вот этим двойным взглядом она внимательно обшаривает мое лицо. Вздыхаю – даже не знаю, сколько времени я простояла не дыша, и старуха качает головой, морщинистая и седая, как лунь. Она хихикает, скрюченные пальцы крепко держат ручку корзины.
– Может, ты и хорошо берешь след, милая, но пугаешься, будто кролик. – Она тычет в меня длинным костлявым пальцем. – Не хочешь, чтобы тебя саму выследили.
Я оглядываюсь, но тень уже пропала.
– Привет, Магда, – здороваюсь я. – А я как раз шла к вам.
– Я уж догадалась, – она подмигивает здоровым глазом. Какое-то мгновение на меня устремлен взгляд только ее темного глаза, и я поеживаюсь.
– Ну, так идем, – она направляется из рощи, к своему дому. – Будем пить чай.