Близко-далеко
Шрифт:
Петровым и Потапову туземцы отвели почетные места – рядом со старшинами.
Когда веселье достигло высшей точки, Майя, славившаяся в поселке как плясунья и певица, подбежала к Тане и стала просить ее:
– Покажите нам, как танцуют русские!
Просьбу поддержали Окано, старейшины, молодежь… Отказаться было трудно. Таня кивнула Александру Ильичу, и оба они вышли в круг.
– Что ж, спляшем «русскую»? – полувопросительно сказал Потапов.
И впервые под этим небом, на далеком острове, затерянном в просторах Атлантики, впервые перед этими бронзовыми людьми, до сих пор не подозревавшими даже о существовании Советской страны,
Когда танец окончился, со всех сторон послышалось:
– Хорошо! Весело!
Женщины подбрасывали кверху цветы, дети восторженно кричали, прыгали и пытались повторить то, что видели.
Драйден, с презрительной улыбкой наблюдавший эту сцену, обернулся к Ванболену и, кивнув в сторону Тани, сквозь зубы процедил:
– Какая недостойная демагогия!
Всеобщее веселье нарушил темнокожий мальчишка. Запыхавшись, дико вращая глазами и размахивая руками, он ворвался в круг и что есть силы закричал:
– Пароход!
Точно ветер пронесся по толпе. Все обернулись.
На широкой глади океана виднелся корпус большого судна, направляющегося к острову. Черный столб дыма поднимался из его высокой трубы.
Прибытие парохода в жизни острова было великим событием, особенно с тех пор как началась война.
На берегу собралась огромная толпа. Отдельной небольшой группой стояли белые: начальник острова с супругой, чиновники и служащие местной английской администрации с женами и детьми. Ведь в Лондон отбывали такие видные лица, как банкир Драйден, генерал Блимп, миллионер Ванболен!
Пароход «Мальта» был грузовым судном водоизмещением в 5000 тонн. Он шел с хлебом из Аргентины в Англию. Для маленькой гавани острова пароход был слишком велик, и он стал на рейде в миле от берега. Пассажиров доставляли к борту «Мальты» на шлюпках.
Первым рейсом отправились Драйден и другие важные персоны. Мистер Липер и его супруга крепко жали отъезжающим особам руки и желали счастливого пути. Другие белые, всех рангов и положений, выражали свои чувства словами, жестами и поклонами. Толпа туземцев почтительно, но в то же время отчужденно наблюдала за церемонией.
Петровы и Потапов могли бы, конечно, также отплыть с первым рейсом шлюпки, но эта привилегия исключалась для Мэри и Карло Таволато. А отделяться от своих друзей они не хотели. К тому же приятно было провести несколько лишних минут с Окано, Майей и другими островитянами. Решили отправиться вторым рейсом.
Степан, Таня и Александр Ильич подошли к начальнику острова и его супруге, вежливо поблагодарили их за гостеприимство и оказанные услуги; любезно попрощались с матроной, врачом и некоторыми другими лицами из числа островной администрации. Все было гладко и корректно, но с оттенком официального холодка. Затем, несколько отступив назад, Петровы и Потапов поклонились всем остальным белым.
Когда это было исполнено, советские путешественники решительно пересекли ту сотню шагов, которые отделяли их от толпы бронзовокожих островитян.
По рядам туземцев прошло волнение. Послышались восклицания, причмокивания. Толпа качнулась и окружила отъезжающих. Им трясли руки, что-то горячо говорили. Плечи всех троих были мгновенно увешаны гирляндами цветов. Старшина поселка, сказав несколько
– Спасибо вам за все! Теперь я знаю, что и белые могут быть настоящими братьями.
В глазах Майи сверкали слезы. Она бросилась Тане на шею и быстро лепетала какие-то слова. В горле у Тани защекотало. Она обняла девушку и крепко поцеловала.
– А что, если я забуду все, чему вы меня учили? – спросила Майя.
– Не забудешь! – рассмеялась Таня. – У тебя память лучше моей. – Подумав мгновение, она прибавила: – Я пришлю тебе медицинские книги – ты ведь теперь единственный в своем народе врачеватель!
Подошла шлюпка. Вместе с советскими людьми в нее уселись Таволато, Максвелл, Шафер, профессор Мандер и другие. Когда шлюпка отвалила, группа туземцев бросилась вперед. Майя бежала первой, и через мгновение ее тоненькая фигурка застыла на краю утеса, над морем. Плавными взмахами руки она посылала последнее «прости» уезжающим друзьям.
Таня, стоя на корме, отвечала девушке, которая стала ей так дорога. Когда Майя, наконец, исчезла из глаз за выступом утеса, Тане показалось, будто кусочек ее сердца остался на этом крох0тном скалистом островке, затерянном в беспредельности океана.
Глава двадцатая
О ЧЕМ ДУМАЛИ РАЗНЫЕ ЛЮДИ НА «МАЛЬТЕ»
«Мальта» шла мерным двенадцатиузловым ходом на восток, к берегам Африки, и на борту ее плыли разные люди, с разными мыслями и стремлениями.
Капитан «Мальты» Боб Джемисон, старый английский моряк с простой, честной душой, больше всего думал о том, как бы ему избежать немецких подводных лодок и благополучно довести свое судно до Ливерпуля. У берегов Африки «Мальта» должна была включиться в английский караван судов, идущий под конвоем крейсеров и эсминцев из Южной Африки в Великобританию. Но до места встречи было еще далеко, и кто знает, что может случиться с одиноким судном в пути? Чтобы ускорить день встречи с караваном, Джемисон увеличил команду «Мальты» за счет моряков «Дианы»: Максвелл, Шафер, Мако, Бамбо и некоторые другие были приставлены к делу, каждый в соответствии с его прежней службой.
«Мальта» торопилась. Джемисон не жалел угля. Он отдал приказание держать пар в котлах на самом высоком уровне.
Трудно было разместить на пароходе людей, взятых с острова Девы. «Мальта» не была приспособлена для перевозки пассажиров, а тут пришлось принять на борт около сорока человек, среди которых были лица важные и избалованные комфортом. В конце концов все уладилось. Джемисон обратился к пассажирам с речью, в которой просил их не забывать, что сейчас идет война и что «Мальта» не является роскошным «лайнером» для богатых туристов. Его по-морски грубоватая речь возымела свое действие. Драйден и другие важные лица разместились в каютах капитана и офицеров судна на положении временных сожителей; Петровым и Таволато были предоставлены маленькие каютки, из которых на время пути выселили радиста и младшего механика. Потапов поселился с Максвеллом в его каюте. Негров и индийцев сначала поместили в тесных кубриках, но потом капитан распорядился сделать для них из ящиков и досок импровизированное помещение, где им было свободнее и удобнее. Ибо, несмотря на свой традиционный консерватизм, Джемисон, как человек практический, прекрасно понимал, что если моряк будет жить плохо, то он и работать будет плохо.