Близость. Переходя черту
Шрифт:
К тому же, по мере того, как я успокаиваюсь и отхожу ото сна, ко мне, к моему великому счастью, начинают возвращаться воспоминания о вчерашнем вечере.
Перед глазами всплывает картинка того, как я разделась перед Андреем догола и сказала, что хочу, чтобы он лишил меня девственности.
В памяти вспыхивает его вмиг потемневший взгляд, и то, как он сжимал и разжимал кулаки, крепко стискивая челюсть и играя желваками. Он боролся с собой пять долгих минут, но в конечном итоге всё же сдался. Подхватил меня на руки и быстрым решительным шагом понёс в свою спальню. После чего, не церемонясь, уложил меня в свою постель, накрыл одеялом и…. грубо рявкнул, чтобы я закрывала глаза и спала.
Как ни странно, после этих слов я тут же отрубилась, стоило только моей голове коснуться подушки.
Боже, это надо же было так напиться, чтобы предложить Андрею заняться сексом. Этот позор мне никогда не пережить. От этих мыслей мне становится настолько тошно, что мутить начинает в буквальном смысле слова.
К тому же, мне так хочется пить, что кажется мой организм не получал воды как минимум неделю. Если это и есть то самое знаменитое похмелье, то я не понимаю, как люди, испытав на себе что-то подобное, могут продолжать и дальше употреблять алкоголь. Лично я сейчас чётко понимаю, что больше никогда в жизни пить не стану, потому что сейчас чувствую себя так, словно могу умереть в любую секунду.
Собираюсь предпринять попытку подняться с кровати, чтобы спуститься на кухню и попить, как дверь в комнату неожиданно открывается, и на пороге я вижу Андрея со стаканом воды в одной руке и моими таблетками в другой.
– П-привет… - несмело здороваюсь, бросая на Андрея быстрый смущенный взгляд и натягивая одеяло до самого подбородка.
Андрей хмуро смотрит на меня, не удостаивая ответом, и, подойдя ближе, протягивает мне воду и лекарства.
Быстро проглатываю таблетки и залпом опустошаю стакан, чувствую, как целительная жидкость скользит по горлу, принося заметное облегчение.
Ставлю стакан на прикроватную тумбочку и перевожу взгляд на Андрея, который, пока я пила, успел присесть на край кровати и сейчас внимательно изучает моё лицо.
Я уже было собираюсь заговорить и попросить у него прощение за своё поведение, но он опережает меня.
– Значит так, Катя. Я говорю, ты слушаешь. – голос Андрея звучит резко и грубо, жёсткий взгляд просверливает насквозь, заставляя невольно ёжится под давлением малахитовых глаз – Так напиваешься ты в первый и последний раз. Если подобное ещё раз повторится, я за шкирку отволоку тебя в клинику и оставлю откапываться.
Торопливо киваю, неуклюже притягивая колени к груди, и в сотый раз подтягиваю вверх одеяло. Это движение не остаётся не замеченным для Андрея. Вижу, как он прослеживает за моими руками, нервно поправляющими края одеяла, хмурится, но, к счастью, никак этот момент не комментирует.
– Во-вторых, вчера я отчётливо тебе объяснил дожидаться меня у подруги. – продолжает, поднимая на меня жёсткий взгляд. – Если я что-то говорю, это надо делать, Катя. Если ты ещё раз ослушаешься меня, клянусь, я больше не выпущу тебя из дома. Запру на все замки, и ключи будут только у меня. И даже учёба тебе в таком случае не светит, будешь получать задания на дом, я договорюсь.
– Андрей, прости меня. – решаюсь, наконец, подать голос – Ты во всём прав. Этого больше никогда не повторится. Мне очень стыдно за вчерашнее.
Выражение лица Андрея в миг становится жёстче и злее, стоит последним словам сорваться с моих губ. Он медленно приподнимается с кровати, и, повернувшись ко мне спиной, подходит к большому панорамному окну. Какое-то время молчит, просто задумчиво смотрит в окно, явно о чём-то размышляя.
Спустя несколько бесконечно долгих минут тишины, вновь подходит к постели и пристально смотрит в глаза.
– А теперь о «стыдно», раз уж ты сама начала об этом... – чувствую, как сердцебиение вновь учащается, стоит Андрею затронуть столь щекотливую тему – Катя, ты не маленькая девочка, и пора бы тебе понять, что нельзя напиться, прийти к мужчине и, раздевшись предлагать себя, зная, что на самом деле ты к этому нихера не готова.
Чувствую, как краска заливает мои щёки и лицо начинает гореть, когда Андрей произносит свою обвинительную речь. Так стыдно мне ещё никогда в жизни не было. Чувствую себя полной дурой. Хочется залезть с головой под подушку и никогда больше оттуда не вылезать, но взгляд Андрея буквально пригвождает к себе, не позволяя даже опустить глаза.
– Андрей, прости меня. – выдавливаю из себя очередные извинения. – Я тебе обещаю, такого не повторится больше никогда. Это всё из-за алкоголя. Я понимаю, что это не оправдание – поспешно добавляю, замечая, как на последних словах Андрей начинает ещё сильнее хмуриться – Просто хотела сказать, что трезвая никогда бы не поступила так… раскованно. И спасибо тебе, что не воспользовался ситуацией.
– Ты издеваешься что ли? – Андрей повышает голос и смотрит на меня так, словно большей чуши, чем только что сказанная, в жизни своей ещё не слышал – Думаешь, я мог бы воспользоваться моментом и трахнуть тебя по пьяной лавке?! Я что в твоих глазах такой конченый мудак, что способен лишить тебя девственности по пьяни?
Ошарашено смотрю на Андрея, пугаясь от того, как резко он отреагировал на мои слова. Хочу объяснить ему, что я вовсе не это имела ввиду, но не успеваю.
– Ладно, похуй на то, кем ты меня считаешь. – продолжает, нервно расхаживая из стороны в сторону – Но логику то, блять, включить ты могла?! Я бы тебя трахнул и ты же сама бы меня за это возненавидела на утро, и, конечно же, не простила бы потом! Как ты думаешь, нужно ли мне ради одноразового траха терять шанс на нормальные, блять, отношения?! Я же говорил, тебе, Катя, много раз, что я ЛЮБЛЮ тебя! Или ты считаешь, мне от тебя только секс нужен?
Андрей замолкает и, тяжело дыша, от кипящих в нём эмоций, смотрит на меня в ожидании ответа. По его горящим глазам вижу, как сильно он сейчас на меня зол. В очередной раз думаю о том, что пора бы мне уже научиться думать, прежде чем что-то говорить. Зачем я вообще ляпнула эти извинения? Я ведь в действительности не думаю ничего из того, о чём он сейчас говорил. Не знаю, нормально это или нет, но, на самом деле, когда он в первый раз признался мне в любви, у меня ни на секунду не возникло сомнений в правдивости его слов.