Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941-1944
Шрифт:
Не были самостоятельными действия Финляндии и на море. Финские подводные лодки совместно с ВМС Германии осуществили еще до 25 июня минирование территориальных вод Советского Союза в Финском заливе. [117] А время начала наступления финской армии также определялось не в ставке Маннергейма, а германским военным руководством. Непосредственно при финском главнокомандующем уже находился немецкий генерал В. Эрфурт, осуществлявший связь с германским командованием. [118]
117
Jokipii M. Jatkosodan synty, s. 567.
118
Sepp"al"a H. Suomi hy"okk"a"aj"an"a 1941, s. 94.
Итак, спустя три дня после нападения Германии
Однако, о том, что теперь война с финской стороны была отнюдь не оборонительной, а имела наступательный характер, красноречиво свидетельствовало соотношение сил. После проведенной в Финляндии мобилизации численность ее армии достигла 475 тысяч человек. [119] Войска Северного фронта, образованного на базе Ленинградского военного округа, насчитывали около 240 тысяч, но противостояли они не только финской армии, а и войскам немецкой армии «Лапландия» в Заполярье. Поэтому у наступавших финских войск был почти двукратный численный перевес над войсками Северного фронта. [120] Правда, они существенно уступали в танковых, военно-воздушных и военно-морских силах.
119
Uusi detosanakirja. Osa 19. Hels., 1965, s. 595.
120
Барбашин И. П., Кузнецов А. И., Морозов В. П., Харитонов А. Д., Яковлев Б. И. Битва за Ленинград 1941–1944. M., 1964,с. 80.
В свете рассматриваемых событий начала войны уместно поставить следующие вопросы:
Может быть, все же была допущена с советской стороны ошибка, когда решили отдать распоряжение о нанесении удара с воздуха по ряду финских аэродромов, использовавшихся немецкой авиацией в первые дни начавшейся против СССР агрессии?
Быть может, если бы этого не произошло, Финляндия не вступила бы в войну и не стала соучастником этой агрессии?
Допустим, что, действительно, следовало бы воздержаться от предпринятого упреждающего удара по финским аэродромам, которые были предоставлены германским ВВС. Тогда бы Финляндия, может, и не вступила бы в войну 25 июня. Но все же, сколько времени она смогла бы еще выдержать свой «нейтралитет»? Очевидно, не дольше 10 июля. Ведь к этому времени немецкая группа армий «Север», наступавшая на Ленинград с юго-запада, достигла района Пскова. В соответствии с согласованным между генеральными штабами Германии и Финляндии оперативным планом, финские войска должны были именно с этого момента перейти в решительное наступление севернее Ладожского озера. Целью было, продвигаясь вдоль его побережья на юг, выйти на соединение с немецкой группой армий «Север».
Так события реально и развернулись: 10 июля Карельская армия по приказу маршала Маннергейма перешла в наступление, следуя согласованному с германским командованием оперативному плану.
Но до того, как это произошло, Финляндия уже в течение полумесяца находилась в состоянии войны. Финская армия и располагавшаяся в Заполярье немецкая группировка, начав вторжение на территорию СССР, получили должный отпор советских войск. Развернулись приграничные бои, существенно отличавшиеся от тех, которые происходили на западном направлении советско-германского фронта. На этом следует особо остановиться в контексте рассматриваемой битвы за Ленинград.
Фактора внезапности не было
Упоминавшийся ранее финский военный историк Сеппяля отметил одно важное обстоятельство, на которое в Финляндии другие исследователи не обращают внимания. Суть его содержится в книге «Финляндия как агрессор 1941 г.». Он пишет, что вступление в боевые действия финской армии позднее имело такую отрицательную сторону, как утрату фактора внезапности. Тем самым советские войска получали возможность использовать время для укрепления своей обороны, а это было сопряжено с большими потерями с финской стороны в ходе наступления севернее Ленинграда. [121] В подкрепление своей мысли Сеппяля сослался на публикацию генерал-полковника А. С. Желтова, в которой говорилось, что противостоявшие финской армии советские войска для укрепления своей обороны и перегруппировки имели 7—15 суток. [122]
121
Sepp"al"a H. Suomi hy"okk"a"aj"an"a 1941, s. 125–128.
122
Ibid., s. 126;
Суждения Сеппяля о том, что фактора внезапности для войск Ленинградского военного округа не было, требует осмысления. Сеппяля, безусловно, прав, когда критикует позицию своего коллеги военного историка Тауно Куоса, который утверждал в периодической печати в 1982 г., что в рассматриваемой ситуации эффект внезапности будто бы не имел никакого значения. [123] Обосновывая свои доводы, Сеппяля писал: «Советское руководство ожидало наступления сухопутных войск противника на севере и там тщательно приготовилось к его отражению. Хуже всего была готовность в Карелии. Когда же оно увидело, что не последовало наступление 22 июня, имелась реальная возможность увеличить Советским Союзом численность своих частей и активизировать работы по строительству укреплений в приграничных районах. Каждый день теперь усиливал оборонную мощь советских частей на этом направлении». [124]
123
Uusi Suomi, 1982, 20.4.
124
Sepp"al"a H. Suomi hy"okk"a"aj"an"a 1941, s. 128.
В данном случае тем более вызывает недоумение, когда некоторые российские авторы продолжают писать, что для войск Ленинградского военного округа в первые дни Великой Отечественной войны сыграл «отрицательную роль» фактор «внезапности нападения противника», в силу чего они якобы «не были заблаговременно развернуты и приведены в состояние боевой готовности». [125]
Реально дело обстояло совсем не так. Командование Ленинградского военного округа не находилось в благодушном настроении перед началом войны. В неопубликованных воспоминаниях начальника штаба округа генерал-майора Д. Н. Никишева особо отмечается, что командование пристально следило за сосредоточением германской группировки на территории Финляндии, видя надвигавшуюся серьезную опасность, и готовилось к тому, чтобы не оказаться застигнутым врасплох. Уже в конце марта 1941 г., писал он: «начальник разведывательного отдела штаба ЛВО П. П. Евстигнеев доложил документ, в котором подтверждалось не только развертывание гитлеровской армии на границе с СССР, но и назывался срок перехода в наступление — именно 22 июня 1941 года». Исходя из такой тревожной обстановки, командующий войсками округа генерал-лейтенант М. М. Попов дал указание уточнить все имевшиеся планы «с таким расчетом, чтобы быть готовыми к отражению возможной агрессии». [126]
125
Петербургский, Петроградский, Ленинградский военный округ 1864–1999. СП6., 1999, с. 312.
126
АШ ЛВО, ф.47, оп. 47/127, д. 24 (2), л. 272.
19 июня почти все члены военного совета Ленинградского военного округа и руководящий состав его штаба выехали специальным поездом в Заполярье, где, как считалось, назревала наибольшая опасность. Требовалось тщательно изучить на месте складывавшуюся обстановку. Впоследствии Попов писал об этом: «В ходе полевой поездки практически на местности изучались возможные варианты вторжения противника на нашу территорию и отрабатывались мероприятия по нашему противодействию. Пребывание на границе лишний раз убедило меня в том, насколько откровенно немцы и финны подводят свои войска к нашим рубежам, и готовят плацдармы для наступления». [127]
127
Оборона Ленинграда. 1941–1944, с. 36.
Оценив сложившуюся тогда обстановку, командование Ленинградского военного округа, а также Балтийского и Северного флотов приняло неотложные меры для отражения внезапного нападения противника уже до 22 июня. Оборонительные приготовления проводились на всем протяжении советско-финляндской границы от Заполярья до Финского залива. Вместе с тем приказом наркома ВМФ адмирала Н. Г. Кузнецова Балтийский и Северные флоты были приведены в боевую готовность № 1 уже 21 июня в 23 часа 40 минут. [128]
128
Козлов П. Л., Шломин В. С. Краснознаменный Балтийский флот в героической обороне Ленинграда. Л, 1976, с. 82.