Блокада. Трилогия
Шрифт:
— Зачем вы отдали ему консервы? — недовольно проворчал Раухер. — Он бы и так нас довез.
— Лишний груз, — ответил Рольф. — Не переживайте, если все пойдет по плану, сегодня ночью вы будете обжираться сардинами в масле.
Коммандос зашагали по дороге, указанной водителем. Впереди, в малиновом закатном небе, поднимались дымные султаны пожаров.
— Легенда такая, — сказал Рольф, оборачиваясь к Раухеру. — Мы специальный отряд радиоразведки, который должен установить на левом берегу Невы несколько радиомаяков. Необходимое для этого
— Как же вы меня заберете?
— Переправляться все равно будем ночью. В темноте вам нетрудно будет пробраться в лодку незамеченным. Главное — чтобы вас не обнаружили раньше. Вдруг вам встретятся друзья покойного товарища Варенцова.
— Спрятаться я смогу, — сказал Раухер, подумав. — Но как же мне дать вам знать, где именно я прячусь?
— Вы умеете кричать выпью? — поинтересовался Бруно. Раухер растерянно помотал головой. — Жаль, очень жаль.
— Брось свои шуточки, Бруно, — сказал Рольф. — Этот вопрос решается просто. Мы спрячем нашего друга сами, и ему останется только просидеть в своем укрытии несколько часов.
— Но вы точно вернетесь за мной? — с тревогой спросил Раухер. Рольф посмотрел на него долгим взглядом.
— Знаете, дружище, если бы мы хотели вас бросить, проще всего было бы оставить вас там, в горящем доме. А теперь не задавайте больше вопросов и молча выполняйте все мои приказы, ясно?
Раухер кивнул. Он вспомнил, как пылал подожженный диверсантами особняк. Там, вместе с расстрелянной Рольфом рацией, сгорели документы на имя Николая Леонидовича Морозова. Дороги назад у него не было.
— Мы сделаем крюк и обойдем поселок с севера, — сказал Рольф. — Переправляться все равно будем ниже по течению.
Уже почти стемнело. Ветерок, дувший со стороны реки, приносил запахи железа и бензиновой гари. Время от времени на западе бухали тяжелые гаубицы и отрывисто лаяли зенитки.
— Тихо сегодня, — заметил Раухер. Рольф хмыкнул.
— Зигфрид возвращается.
Раухеру нашли укрытие в пустом лодочном сарае, неизвестно каким чудом уцелевшем в километре к северу от Невской Дубровки. Он забился в самый темный угол, накрылся какой-то вонючей рогожкой, а Бруно и Хаген завалили его гнилыми досками и рваными рыболовными сетями. В этом убежище Раухер просидел четыре часа.
Страх понемногу отпускал его. Самое худшее было позади — им удалось выбраться из Ленинграда. Там, в городе, властвовала всемогущая тайная полиция — здесь, на передовой, действовали совсем другие законы, и, хотя они были почти непонятны Раухеру, он нутром чувствовал, что тут безопаснее.
Раухер использовал доставшиеся ему четыре часа вынужденного безделья с толком — он отдирал от
Неторопливо текли минуты. Время от времени с левого берега лениво стреляло тяжелое орудие, и пол, на котором скорчился немецкий разведчик, начинал ходить ходуном.
Затаившись в темноте пропахшего рыбой сарая, Раухер медленно превращался в бойца гаубичного батальона Петра Варенцова.
Рольф вернулся за ним в два часа ночи. Луч его фонарика скользнул по дощатой стене сарая и уперся в бесформенную кучу сетей и деревянных обломков, громоздившуюся в дальнем углу.
— Эй, Петр Федотович, — позвал он негромко. — Вылезайте, пора возвращаться на родину.
У полусгнившего причала темнела большая резиновая лодка, в которой сидели Бруно и Хаген. Бруно протянул Раухеру руку и помог спуститься в лодку. На дне лежали завернутые в бумагу металлические штыри.
— Радиомаяки, — объяснил Хаген. — Когда доплывем до середины реки, сбросим их в воду.
— Настоящие? — спросил Раухер. Хаген коротко мотнул головой.
— Металлолом.
— Все прошло на удивление гладко, — Рольф спустился в лодку и оттолкнулся веслом от причала. — Оказывается, где-то ниже по течению уже работает одна русская разведгруппа, так что комполка решил, будто мы присланы им в помощь. Лодку нам выдали без звука.
— Надо будет сразу же сообщить нашим, — озабоченно сказал Раухер.
— Ну, вот вы и сообщите, — усмехнулся Рольф. — А нас ждут дела поважнее.
Они отплыли метров на двадцать от берега и Рольф приложил палец к губам.
— А теперь тихо. Если мы будем орать на всю Неву, русские могут заподозрить неладное.
Капрал разведывательного батальона 20-й моторизованной дивизии Вилли Шнайдер по прозвищу Кузнечик лежал в прибрежных кустах и внимательно изучал противоположный берег Невы. Громоздкий прибор ночного видения, крепившийся к его шлему и известный в профессиональных кругах как "стаканы Холста", придавал ему сходство с огромным насекомым с фасеточными глазами. Прозвище Кузнечик Шнайдер получил именно из-за этого прибора.
В окуляры «стаканов» было видно, как от правого берега Невы отделился темный продолговатый предмет. Скорее всего, малая десантная лодка — складные понтоны НЛП были длиннее почти в два раза. Лодка довольно быстро продвигалась на середину реки.
Вилли удивился. После того, как русские отступили с Невского пятачка в конце апреля, они редко предпринимали попытки вернуться на левый берег. Им было прекрасно известно, что немцы наладили на своем берегу превосходную систему слежения, одним из элементов которой являлся наблюдательный пункт капрала Шнайдера. "Может быть, это отвлекающий маневр?" — подумал Кузнечик.