Блондинка-рабыня
Шрифт:
— У него все-таки определенные границы действия, — признался я. — Представь, что будет, если его применить, скажем, посредине универсального магазина?
— Ты хочешь сказать, в таком, как магазин Кланси? — Ее конвульсивные всхлипывания от смеха бросали мою голову из стороны в сторону, словно челнок в открытом штормовом море. — Ты помнишь универмаг Кланси? Он как раз в трех кварталах к югу от того бара, который они построили всего за одну ночь, — того самого, где подают «лошадь на три пальца»!
Каскад оглушительного смеха обрушился на мою бедную голову. Я приподнялся на локте и сердито поглядел ей в лицо.
—
— Я понимаю, — радостно взвизгнула Джеки, — именно этого-то я и добиваюсь!
Глава шестая
Я распрощался с Джеки Эриксон только в десять часов утра, когда прибыло заказанное такси. Единственный предмет моего гардероба, в который ей удалось втиснуть свои бедра, — полосатые шорты — не слишком удачно сочетались с тем, что осталось от ее ковбойского наряда, включая стетсоновскую шляпу. Но, как я раз пятьдесят подряд объяснял ей с неизменным терпением, шорты между сыромятным поясом и сапожками из телячьей кожи — это все-таки значительно лучше, чем если бы эта часть ее тела была бы вовсе ничем не прикрыта. После того, как такси, увозившее Джеки, исчезло за поворотом, я вернулся в дом, набрал номер «Санатория с видом на холмы» и попросил к телефону сестру Демпси.
— Это говорит Рик Холман, — назвался я, когда в трубке раздался, наконец, ее хрипловатый голос.
— Слушаю вас, мистер Холман!
— Я подумал, что, пожалуй, есть смысл принять ваше предложение, чтобы окончательно скрепить наш уговор. Сегодня ведь пятница, и, насколько я понимаю, вы свободны весь уик-энд. Так почему бы вам не упаковать свой чемоданчик и не приехать ко мне домой часиков в пять вечера?
— Я была бы просто в восторге, — ответила она без малейшего колебания. — Но, если позволите, мне хотелось бы все-таки знать, почему вы решили изменить свое мнение по этому поводу?
— Просто я представил себе, как вы расхаживаете по моей квартире в этом вашем прозрачном нейлоновом белье…
— Если только вы не поставите свой кондиционер на точку замерзания, так оно и будет, — промурлыкала Айрис Демпси. — Где вы живете?
Я дал ей адрес и повесил трубку.
Мысль о том, как эта рыжеволосая красотка будет расхаживать по моей гостиной в своем прозрачном нейлоне — и это после ночи, посвященной неоднократным демонстрациям патентованного средства Холмана против икоты! — подействовала на меня не более, чем перспектива освежиться стаканом теплого лимонада. Я решил, что как раз самое время навестить психоаналитика, и нашел номер его телефона в списке, который вручил мне Пакстон. Доктор Шумейкер не выказал ни малейшего удивления, когда я назвал ему свое имя и сказал, что хочу побеседовать с ним о Кармен Коленсо. Он спросил только, будет ли мне удобно встретиться у него в конторе в одиннадцать часов, и я ответил согласием. Повесив трубку, я несколько минут размышлял на тему о том, что, возможно, с сегодняшнего утра мир изменился и впредь все, с кем мне придется иметь дело, будут беспрекословно выполнять любые мои желания.
Бюро Шумейкера располагалось на десятом этаже высотного здания на Уилшир-бульваре. Элегантная блондинка в приемной одарила меня теплой улыбкой, словно я был любимым психом доктора, и плавным движением руки указала мне на дверь личного кабинета Шумейкера.
Психоаналитик оказался высоким парнем лет тридцати пяти, почти лысым и каким-то расхлябанным на вид. Его голубые глаза с тяжёлыми веками хранили пронизывающее и в то же время непроницаемое выражение, как нельзя более сочетавшееся с синим орлоновым свитером и белым пиджаком в рубчик, в которые он был облачен.
Наверняка любой пациент, страдающий тяжелым неврозом, при одном взгляде на Шумейкера чувствовал себя наполовину излеченным — настолько уверенным в себе выглядел этот психоаналитик. Сразу чувствовалось, что самые тяжелые случаи не вызывают у него ни малейшего затруднения.
— Садитесь, мистер Холман, — сказал Шумейкер, выпустив мою руку из своих железных тисков. — Рэй Пакстон звонил мне насчет вас вчера вечером. — Доктор вяло улыбнулся. — Он беспокоился, что вы ему не позвонили. Но я убедил его, что даже гению понадобилось бы больше двенадцати часов, чтобы найти пропавшую девушку. Особенно, если эта девушка носит имя Кармен Коленсо.
— Джеки Эриксон рассказала мне кое-что о ваших отношениях с Пакстоном и о том, что Кармен переменила свое мнение о брате за время своего пребывания в санатории, — начал я.
Он улегся на кушетку, стоявшую в нескольких футах от кресла, в котором я сидел, сложил руки над головой и чуть слышно вздохнул.
— Это интересный факт, — продолжал я, — и мне хотелось бы узнать об этом подробнее. Насколько я понял, Кармен через несколько недель пребывания в санатории не только перестала ненавидеть своего брата, но и пришла к выводу, что он всегда был прав по отношению к ней. Маятник стал раскачиваться в обратном направлении, и теперь братец превратился в самую большую привязанность в ее жизни и, по ее мнению, не способен ни на что дурное.
— У Джеки очень хорошая память, — заметил Шумейкер.
— Вам известно, почему она сбежала из санатория?
— Нет. — Он поспешно отрицательно покачал головой. — Я все время сам себе твержу, что это был с ее стороны совершенно нелогичный поступок, но ведь мне-то не следовало бы удивляться этому, не так ли? Всякий психопат может совершить неразумный поступок. И все-таки я очень удивлен.
— Кто-то передал ей сообщение, что Митфорд охотится за ее братом и что Пакстону ничего не известно об этом.
— Ах так! — В голосе Шумейкера послышалось нечто похожее на удовлетворение. — Ну, это все проясняет. — Он опустил ноги на пол и снова принял сидячее положение. — Что еще вам известно, мистер Холман?
— Немногое, — проворчал я. — И при этом только сведения с частицей «не». Она не поехала к своему брату, потому что не сомневалась — он снова упрячет ее в санаторий, так же как это сделали бы и вы сами. И к своей подружке Джеки Эриксон — тоже. Так куда все-таки она направилась, как вы считаете?
— Искать Митфорда, — быстро ответил он.
— А как насчет ее бывшего мужа, Тайлера Уоррена?
— Для психопата, когда он в сильном нервном напряжении, нет ничего невозможного. — Шумейкер едва заметно пожал плечами. — Но все же я считаю, что это в высшей степени маловероятно, мистер Холман. Ведь основным мотивом, побудившим ее к бегству, было желание защитить брата. Она не попыталась предупредить его — быть может, боялась, что он ей не поверит? Так что не думаю, чтобы она направилась куда-нибудь еще, кроме места, где могла бы найти источник грозящей брату опасности, то есть к Митфорду.