Блондинка в футляре (Простушка и трубочист)
Шрифт:
Варя вытолкнула детей на свежий воздух и рухнула на землю, только сейчас почувствовав, насколько ей плохо. В носу и в горле стояла какая-то горечь, руки и ноги были словно ватные, а голова кружилась. Дети начали плакать, что уже было хорошо, значит, они все пришли в себя. Из главного входа в интернат вывалился Евгений. На его толстом животе, на плечах и на руках висели дети, словно бусы. Он скинул их на землю, будто щенков, и вытер лицо тыльной стороной ладони.
– Разбирайся тут сама с ними, живы они тут или мертвы, мне некогда… там еще остались, – сказал он и, развернувшись, пошел обратно широкой, размашистой походкой хозяина жизни.
– Я с вами! – метнулась за ним Варвара.
– Куда ты, дурочка?! – одернул ее Евгений. – Там же пекло! Дышать нечем, и дым разъедает глаза! Я еще за тобой следить буду!
– Вы не найдете дорогу!
– У меня в школе был первый разряд по спортивному ориентированию, – буркнул ей Хоботков и исчез в дыму.
Дети обступили Варю со всех сторон и не давали ей двинуться с места. У нее же от тревоги сердце было готово выскочить из груди. Варе казалось, что прошла целая вечность… И вот наконец из дыма вышли, качаясь, Тихон, а затем и господин Хоботков.
– Все! Всех вытащили! Никого не осталось! – выдохнул Евгений, опускаясь вместе с детьми на землю. Он весь был покрыт сажей и хрипло дышал. Тихон вообще ничего не соображал, лежал на холодной земле, словно на пляже, на солнышке. Он только не переставая повторял:
– Как же это так? Как же это так? Что же это? Как же это?
Варя слезящимися глазами осматривала каждого ребенка, пытаясь сосчитать, все ли на месте. Все перед глазами прыгало, голова кружилась. Варвара постоянно сбивалась со счета и начинала заново. Несколько детей были в полуобморочном состоянии.
Как приехала милиция, пожарная и «скорая», Варя уже плохо помнила, так как от медиков сразу же получила изрядную порцию успокаивающего лекарства, хотя и не просила их об этом.
Глава 20
Вот что интересно. Как быстро пролетает время в театре, в кино, в цирке. Совсем незаметно оно протекает в ресторане, в хорошей компании. Быстро заканчивается отпуск, незаметно пробегают выходные. И совсем по-другому тянется время в менее приятных заведениях, например, таких, как больница. Здесь время просто застывает, замораживается или словно подвергается внутривенному, медленному вливанию, как в каком-то затяжном наркозе. Человек лежит в больнице неделю, а ощущения такие, будто он находится там месяц.
Варя пришла в себя несколько минут назад, но лежать и тупо смотреть в потолок уже не могла. Рядом звенела какими-то инструментами молодая девушка в коротком белом халатике и белых туфлях на высоких каблуках. Она обернулась к Варе с добродушной улыбкой на лице.
– Проснулись?
– Голова как чугунная… – не узнала своего голоса Варвара.
– Еще бы, после такого… Ну, ничего… Доктор вас уже осмотрел, здоровье, как у космонавта, повреждений вы не получили, поэтому сегодня можете больницу покинуть.
– Хорошо… А дети? А Евгений? Тихон? – напрягла память Варвара, вспоминая, что вчера вечером их всех привезли в ближайшую подмосковную больницу.
– Да не волнуйтесь вы так! Вы и вчера все бредили: «Как дети да как дети?» Все нормально! Многие покинут больницу сегодня вместе с вами, а трое находятся в состоянии средней тяжести, но жизнь их вне опасности. Хочу сказать, что если бы не господин Хоботков… он вытащил этих детей… ведь еще минут пять – и они бы задохнулись. Он – просто герой.
– Да, – кивнула Варя, – а что с ним?
– Ему – тяжелее всех. У Хоботкова и ожоги есть, и отравление приличное, и даже перелом двух ребер. В состоянии аффекта он даже не почувствовал, где так стукнулся, об какой угол приложился.
– Я могу навестить его? – спросила Варвара.
– Можете, конечно, он лежит в мужском терапевтическом отделении, в палате номер три, – ответила медсестра, складывая медицинские лотки один в другой. – Но я вам не советую… характер у господина Хоботкова тот еще… или он от пережитого шока еще не отошел.
– Думаю, что плохой характер у него был с детства, – сказала Варвара.
– А вы с ним близко знакомы?
– Да нет. Но мне и десяти минут общения хватило на то, чтобы понять, что он за человек, – ответила Варя.
– А у нас уже все девчонки плачут от него и играют в «камень, ножницы, бумага», когда к нему надо идти. Он уже пообещал всех уволить и разобрать нашу «гнилую больницу на кирпичики», – хохотнула медсестра.
– И все же я хотела бы с ним поговорить, – сказала Варвара.
– Рискните, – пожала плечами медсестра.
Варвара сунула холодные ступни в больничные тапки на тонкой войлочной подошве и пошаркала по коридору в указанном медсестрой направлении. Здесь ей встретилась Людмила Кузьмина.
– Варечка! Какой ужас! Я сразу же приехала в больницу. Узнала и сразу сюда. Я уже была у детей, с ними все будет хорошо! Как же все произошло? – затараторила Люда, хватая Варю за руку.
– Я ничего не знаю… Меня уже не было в интернате, когда вспыхнул пожар, – ответила Варвара.
– Слава богу, что никто не погиб.
– Это точно, – ответила Варя, вспомнив о том, куда она направляется. – И все благодаря одному человеку, к которому я и иду.
– Наслышана! Наслышана! – поджала губы Людочка Кузьмина, отпуская руку Вари.
Зайдя в палату к господину Хоботкову, Варя поняла, что он уже доставил много хлопот персоналу больницы. Евгений возлежал на какой-то высокой, явно не больничной перине в окружении разноцветных подушечек с кисточками, словно арабский шейх. Рядом с кроватью стоял сервировочный столик на колесах, ломящийся от еды. Больше всего Варю поразил огромный плазменный телевизор, который монтировали на стену.