Блондинка в озере

Чэндлер Раймонд

— Да. Кто-то прятался за портьерой. А попался я, как дурак. Она размахивала у меня перед носом пистолетом, и я решил его отнять. Зато теперь ясно, что Лавери застрелила именно она.

Дегармо внезапно поднялся.

— Мы совсем упарились, приятель, — заворчал он, — а толку никакого. Пошли отсюда.

— Минутку, — сказал я. — Я еще не закончил. Предположим, мисс Фромсет, что его что-то мучило, грызло душу. Именно так он сегодня, кстати, и выглядел. Может быть, он знал куда больше, чем нам с вами казалось,

может быть, понимал, что назревает нечто серьезное. Куда бы он отправился, чтобы спокойно все обдумать?

Я замолчал и стал ждать ответа, искоса поглядывая на злившегося Дегармо. Через некоторое время мисс Фромсет как-то монотонно заговорила:

— Убегать или прятаться он бы не стал, потому что вины за ним нет. Но время для размышлений понадобиться ему могло.

— Куда бы он поехал? В какое-нибудь незнакомое место? — спросил я, вспомнив разговор в «Гранаде». — Или туда, где потише, поспокойнее?

Я оглянулся в поисках телефона.

— В спальне, — сказала мисс Фромсет, сразу поняв, что я ищу.

Я открыл дверь в конце комнаты. Дегармо вошел следом за мной. Спальня была цвета слоновой кости с блекло-розовым. Подушка на широкой тахте еще хранила отпечаток ее головы. На встроенном туалетном столике под зеркальными панелями поблескивала всевозможная косметика. Через открытую дверь виднелась вишневая облицовка ванной. Телефон стоял на тумбочке у тахты.

Я присел на край, погладил подушку в том месте, где была вмятина, и набрал номер междугородной. Попросив телефонистку срочно соединить меня с начальником полиции Пумьей Вершины Джимом Паттоном, я положил трубку и закурил. Дегармо, крутой, неутомимый, опасный, широко расставив ноги, смотрел на меня сверху вниз.

— Ну и что дальше? — буркнул он.

— Скоро увидите.

— Кто тут командует?

— Странный вопрос. Я, конечно, если вы не хотите, чтобы делом занялась полиция Лос-Анджелеса.

Он чиркнул спичкой по ногтю большого пальца и стал смотреть на огонек. Потом постарался издали затушить его долгим ровным дыханием, но пламя лишь трепетало. Выкинув спичку, он вынул другую, закусил ее и стал жевать. Телефон зазвонил:

— Пумью Вершину заказывали?

В трубке раздался сонный голос Паттона:

— Джим Паттон слушает.

— Говорит Марло из Лос-Анджелеса. Вы меня помните?

— Конечно, помню, сынок. Только я еще не совсем проснулся.

— Окажите мне услугу, — попросил я. — Хотя с какой стати вам для меня стараться, не знаю. В общем, будьте другом, подскочите к Оленьему озерцу или пошлите туда кого-нибудь. Надо посмотреть, нет ли в коттедже Кингсли. Но так, чтобы он вас не заметил. Может, там видна его машина или горит свет. Только сразу мне перезвоните. Идет? Я к вам приеду. Главное, не выпускайте его оттуда. Ну как, сделаете?

— Если он захочет уехать, я его не удержу. У

меня нет на это никаких прав, — сказал Паттон.

— Со мной полицейский лейтенант из Бей-Сити, которому надо его допросить по поводу убийства. Не вашего местного убийства, а другого.

Телефон какое-то время молчал, слышались лишь шорохи и треск.

— Ты мне не морочишь голову, сынок? — спросил наконец Паттон.

— Нет, не морочу. Мой номер — Танбридж 2722.

— Понадобится около получаса, — сказал он.

Я положил трубку. Дегармо осклабился:

— Девица, видимо, подала вам какой-то знак, который я не заметил?

— Нет, — сказал я, вставая с тахты. — Просто я пытаюсь влезть в его шкуру. Это не хладнокровный убийца, и пыл в нем уже давно остыл. Вот я и подумал, что ему захочется уехать в какое-нибудь далекое, очень спокойное место, чтобы прийти в себя. Через несколько часов он, вероятно, явится с повинной. Вам надо успеть туда раньше.

— А он не пустит себе пулю в лоб? — жестко спросил Дегармо. — Таким людям это раз плюнуть.

— Сидя тут, вы его все равно не удержите.

— Что правда, то правда. Мы вернулись в гостиную. Мисс Фромсет, выглянув из кухни, спросила, не хотим ли мы кофе. Потом мы все трое сидели и спокойно потягивали из чашек, словно провожая друзей на железнодорожном вокзале.

Паттон позвонил через двадцать пять минут. Свет у Кингсли горел, а рядом с домом стояла машина.

35

В Альгамбре мы заправились сами и заправили машину. Обгоняя грузовики, «крайслер» мчался по семидесятому шоссе мимо холмов и ферм. Вел его я. Дегармо, сунув руки в карманы, мрачно сидел в углу.

Я смотрел, как, словно спицы от велосипедного колеса, мелькали длинные ряды апельсиновых деревьев, и слушал повизгивание шин. От недосыпа и перенапряжения я чувствовал себя старым и усталым.

Мы доехали до длинного подъема к югу от Сан-Димаса. После перевала дорога спускается здесь к Помада. В этих районах уже не бывает морских туманов и начинается полупустыня, где по утрам солнце легкое и сухое, как выдержанный херес, в полдень печет не хуже раскаленной домны, а на закате падает за горизонт, словно багровый от жара кирпич.

Дегармо сунул в зубы спичку и насмешливо проговорил:

— Уэббер устроил мне вчера нагоняй. Рассказал, кстати, о чем вы с ним говорили.

Я молчал. Он посмотрел на меня, отвернулся и махнул рукой в сторону окна:

— Не стал бы жить в этих чертовых местах, даже если бы мне их подарили. Уже на рассвете не продохнуть.

— Через минуту мы доедем до Онтарио, свернем на другое шоссе, и вы увидите лучшую в мире рощу кипарисов шириной в пять миль.

— Я в них не разбираюсь. По мне что дерево, что подъемный кран.