Блудницы Вавилона
Шрифт:
— Я думал, — продолжал Мардук, — взять для жертвоприношения нежеланного ребенка, ублюдка, отродье нищего. И тут вдруг этот раб. Может быть, маги, это знак? Если только он настоящий раб. Посмотрим.
Часа через два Алекса провели наверх через сталагмитовый зал с отвратительными статуями и доставили в комнату, убранство которой он, учитывая обстоятельства, оставил без внимания. Фессания сидела, потягивая какой-то напиток. Мардук, облаченный в роскошное одеяние, держал в руке кубок с вином.
— Ага, — произнес бог, — знаешь ли ты этого раба?
Алекс
Поколебавшись, Фессания уверенно тряхнула головой.
— Конечно, я его знаю. Это мой раб.
— Вот как. В таком случае он останется здесь. Благодарю тебя, Фессания. Не сомневаюсь, что тебе есть чем себя занять.
— Он что, пытался сбежать? — вскользь спросила она. — Со мной Пракс. Мы заберем раба с собой. Он заслужил наказание и будет выпорот и заклеймен.
— Нет, он останется.
— Почему?
— Госпожа, меня собираются убить! — выпалил Алекс. Стоящий рядом маг наотмашь ударил его ладонью, в
кровь разбив губы и едва не лишив зубов.
— Не попорти лицо, — предупредил Мардук. Фессания встала, и Алекса захлестнуло отчаяние. Однако она осталась, чем немало его удивила.
— Отец, — спокойно сказала девушка, — если ты оставишь моего раба здесь, я определенно — назло тебе — заколю Музи в первую же брачную ночь, когда этот боров засопит после того, как изнасилует меня.
— Убьешь мужа, и тебя прилюдно посадят на кол.
— О нет! Не посадят, потому что я покончу с собой. Хотя… зачем ждать? Если ты не отпустишь раба со мной, я отравлюсь еще до свадьбы.
— Привести сюда Пракса! — взревел Мардук и, повернувшись к дочери, угрожающе прибавил: — Пракс будет следить за тобой, как ястреб, или понесет суровое наказание.
— Даже ястреб смыкает глаза.
— Время до свадьбы ты проведешь в своей комнате и под надзором. С тобой постоянно будет находиться кто-нибудь из храма.
Она пожала плечами.
— Возможно, с самоубийством придется подождать до свадьбы, но тогда уж Музи умрет наверняка. А я за ним. А если Музи не умрет в первую ночь — скажем, по причине присутствия при нашем совокуплении официального надзирателя, что может, кстати, воспрепятствовать исполнению Музи своих обязанностей, — то он так или иначе испустит дух в одну из последующих ночей. Я знаю, Великий Мардук, как ценит тебя Гибил, и думаю, что когда он востребует тело, то обнаружит, что жизнетворный орган его сына отрезан и засунут ему в глотку… Если же я смогу забрать раба — моего своенравного котенка, мою певчую птичку — прямо сейчас, то обещаю, что Музи получит все возможное удовольствие. И в первую ночь, и в остальные. Это все.
Несколько мгновений Мардук бесстрастно взирал на дочь.
— Забирай своего раба, — сказал он наконец. — И не забудь выпороть его и заклеймить.
С этими словами бог вышел из комнаты. Ровно в тот момент, когда в другую дверь ввели Пракса. Фессания щелкнула пальцами.
— Идем, Алекс. Домой.
Он с радостью, хотя и стараясь скрыть облегчение под маской раскаяния, устремился вслед за ней. Миновав несколько поворотов и дверей, они вышли на лестницу. Пракс не отставал.
— Держись подальше, — бросила через плечо Фессания. — Мне нужно с ним поговорить.
Слуга тут же сбавил шаг.
— Не знаю, как тебя и благодарить, — залепетал Алекс. — Они собирались сжечь меня заживо внутри бронзового быка. А теперь сожгут какого-нибудь ребенка.
— Что ты сказал? Повтори!
— Они решили возобновить практику человеческих жертвоприношений. Сжечь брошенного ребенка во время брачной церемонии. А тут подвернулся я. Мардук задумал таким способом укрепить свою власть.
— Понятно. Ты, наверное, думаешь, что мы с ним друг друга стоим — я ведь пригрозила отрезать любимому супругу хозяйство!
— Ты сказала так, чтобы спасти меня.
— Я говорила серьезно.
— На тот момент.
— Верно. Угроза не подействует, если ты не готов ее исполнить и если сам не веришь в это всей душой. С другой стороны, угроза — всегда вопрос гордости.
— То есть ты собираешься исполнить другое свое обещание, доставить Музи неземное наслаждение? Мне так жаль…
— Жаль, что из-за тебя я дала такое обещание? — Фессания улыбнулась. — Кстати, о «неземном наслаждении» речь, по-моему, не шла. И почему это ты вдруг решил, что я такая уж мастерица по части наслаждения? Ладно, завтра вечером ты сам сможешь увидеть Музи и дать мне свое экспертное заключение. Гибил с сыном будут к обеду. Между прочим, ты действительно собирался сбежать?
— Только не от тебя. Теперь я это точно знаю.
— Я тебе верю, Алекс. Расскажи, что случилось. Особенно меня интересует, как ты открыл железную дверь. Ловко получилось.
— Угадал комбинацию. Думаю, Мардук уже сменил код. Спустившись к основанию зиккурата, они направились через двор к южным воротам.
— Итак, обо всем подробно и с самого начала. И поторопись. Не забывай, тебя еще ждет наказание: порка и клеймение.
— Что?
— Ничего не поделаешь. Отец все равно узнает. Он может увидеть тебя в молельне, через стеклянный глаз, издалека. Обмануть его невозможно. Не думай, что мне это приятно! Я назначу Аншара. Он только на вид крепок — много жира, мало жил. Объясню, что очень расстроюсь, если ты серьезно пострадаешь.
— Спасибо. — Помолчав, Алекс все же решился задать опасный вопрос. — Фес, почему бы тебе не отпустить меня? Списать долг?
Она покачала головой.
— Такое поведение сочтут по крайней мере странным. Меня не поймут. Мардук может что-то заподозрить. К тому же тогда тебе придется покинуть мой дом. А это меня совсем не устраивает.
Да, она хотела оставить его при себе — Алекс и сам это чувствовал.
— Так странно все сплелось, — задумчиво продолжала Фессания. — Его брак, мой брак. Борьба за власть, дворец… И вот теперь жертвоприношение детей. Ну же, рассказывай!