Блудный сын
Шрифт:
— Закрой постройку на замок и выстави полицейского для охраны, Эйб. Нам же нужно осмотреть всю кухню, прежде чем домой вернется ее муж.
Вэл Танбалл приехал, сопровождаемый полицейской машиной; ему не рассказали об Эмили, а сказали только, что его присутствие необходимо дома.
Эйб встретил его на пороге и проводил в гостиную; на кухне в это время вовсю работали эксперты, и никто не смел предложить чаю или кофе. Открытая бутылка бурбона стояла на сервировочном столике, чтобы быть
В свои сорок пять Вэл Танбалл обладал открытой и привлекательной внешностью, а шапка светлых волос с медным отливом теперь ассоциировалась у Кармайна и Эйба с мужчинами Танбалл.
— Что случилось? — спросил он с некоторым удивлением, но без агрессии; ведь он был вторым человеком в семейном деле, и ему не подобало грозить и ругаться.
Новость о смерти жены его явно потрясла, но он отказался от выпивки.
— Чай, я бы хотел выпить чаю, — попросил он, слезы заструились у него по лицу.
Эйб задумался.
— Я сожалею, мистер Танбалл, — сказал он, — но нам пришлось конфисковать всю еду и питье в вашем доме. Вашу жену отравили, и мы не знаем, во что был подмешан яд. Ваш сын дома?
— Да. Когда полицейские приехали за мной, он тоже направился домой.
— Тогда давайте вместе пойдем в дом к вашему сыну? Вы сможете там выпить чаю и получить поддержку.
Эйб проследовал за ним к входной двери.
— У вашей жены были враги, сэр? — спросил он, поддерживая Вэла под локоть.
Вэл споткнулся, на мгновение качнувшись к Эйбу.
— Думаю, да. Она… она ненавидела первую жену Макса, Мартиту, и это привело к большой беде. — Он остановился, вытер глаза и высморкался. — Макс так и не смог ее простить, но все это произошло так давно, что сейчас уже и не важно. Эмили и Давину не любила, но Давина всегда ставила ее на место. Мартита никогда так не умела. Именно поэтому я не беспокоился по поводу ее выходок против Давины. Та — крепкий орешек.
Слова так и лились из него, словно он только и ждал, пока кто — нибудь будет готов его выслушать.
— Эмили открыла для себя лепку — она так любила этим заниматься, действительно любила! Некоторые из ее работ казались мне совершенно потрясающими, и я всячески поощрял ее увлечение. Она пропадала в своей «студии» дни и ночи напролет — я обил внутри стены, придал помещению уют — Эмили, наконец, была так счастлива! — Вэл зарыдал.
Эйб заставил его остановиться, чтобы тот смог успокоиться и прийти в себя; потом они медленно двинулись дальше.
— Ваша жена когда — нибудь говорила об отравителе?
— Она говорила мне, что знает, кто он, но, если честно, лейтенант, я ей не верил. Говорить окружающим бессовестную ложь было ее тягчайшим грехом — она любила цеплять людей, понимаете? Но я уверен, что она все выдумала. По правде говоря, Эмили хотела бы быть похожей на Давину — шикарной, эффектной и модной, как с обложки.
— Она говорила что — нибудь особенное? Кого — нибудь упоминала?
— Вы меня не слушали, лейтенант. Она никогда не говорила ничего правдоподобного. В этот раз она сказала, что знает, где заначка с ядом… заначка? Нет, думаю, это мое словечко. Эмили, кажется, сказала «тайник». В любом случае, вы меня понимаете.
— Понимаю.
— Больше я от него ничего не добился, — говорил Эйб Кармайну некоторое время спустя. — Мы знаем, что у нее имелась одна ампула, но это не заначка. У отравителя должно было остаться по крайней мере еще три ампулы, может, больше, если он сохранил оставшееся в тех, которые уже вскрыл.
— Как бы то ни было, — заметил Кармайн, — мы вряд ли найдем тетродотоксин на кухне Эмили, верно?
— Верно. Хочешь мою версию? Он был в графине с водой.
К такому же мнению склонялся Гус Феннелл.
— У нее в желудке совсем ничего не осталось, — сказал он Кармайну и Эйбу. — Рвота была такой сильной, что по собранным образцам мы смогли понять содержимое ее желудка. Тетродотоксин присутствовал, но что именно она ела — понять невозможно; ясно только, что еда была мягкой, легко перевариваемой и нежирной. Один продукт мы почти смогли разобрать — это хлеб, с какой — то начинкой из карри, но как раз в нем яда не нашлось. Думаю, он — в графине с водой.
— У яда есть вкус? — с любопытством спросил Эйб.
— Кто знает! Хочешь попробовать? — ухмыльнулся Гус.
— Нет уж, спасибо!
— Тебе удалось привести тело в нормальный вид, Гус? — спросил Кармайн.
На лице Гаса что — то промелькнуло.
— Нет. Как только прошло мышечное оцепенение, я смог ее распрямить и придать телу приличный вид, но лицо сильно повреждено. Мужу придется ее опознать, но хоронить будут с закрытым гробом, и никак иначе.
— Время смерти?
— Вчера между четырьмя и шестью часами вечера.
— Вэл Танбалл сказал, что она работала у себя там дни и ночи напролет, но не упомянул об ее отсутствии дома прошлой ночью.
— Думаю, увлечение Эмили освободило ее от домашних и супружеских обязанностей, к которым она больше не испытывала тяги, — сказал Кармайн. — В ее студии стоит очень удобная кушетка и хороший обогреватель. Полагаю, Вэл не упомянул ее отсутствие, потому что это было обычным делом. Готов поспорить, он часто питается дома у сына и невестки.
В кабинет Кармайна вошел Пол.
— Хотите новости о содержимом ампулы? — спросил он с непроницаемым выражением лица.
— Почему бы и нет? — ответил Кармайн.